Глава 6
…Ровно тридцать лет назад, тихим вечером одна тысяча девятьсот тридцать четвертого года, худощавый студент с тщательно зализанными волосами и еще свежими шрамами на правой половине лица нервно ерзал на стуле за столиком одного из фешенебельных ресторанов на Джордж-стрит, неподалеку от своей альма-матер.
Непривычная роль… все ли он сделает правильно?
Юноша в очередной раз потянулся к манжетам. “Нет, не стоит смотреть на часы… она точно придет, она же сказала.”
Пальцы немного дрожали, как у пианиста перед отчетным концертом. Чтобы занять их, он снова схватил иллюстрированное меню на дорогой бумаге и пробежался по списку блюд, которые уже успел запомнить. “Ризотто по-милански, лазанья а-ля болоньезе, … Боже, надеюсь, она вообще любит итальянскую кухню. Она бы не согласилась, если бы не любила, так?.. ”
- Эд-дуард, вы здесь! - послышался тонкий голос.
Прейфилд так разволновался, что чуть не пролил на сюртук предусмотрительно поданый официантом стакан воды.
- О, кхм, О-оливия! Добрый вечер!...
Студент вскочил со стула, быстрым движением помог снять прибывшей спутнице вельветовое пальто, повесил его на извилистую вешалку, с галантностью отодвинул стул и помог девушке усесться.
- Благодарю… - улыбнулась она, повесила небольшую сумочку на спинку и сложила перед собой руки с аккуратным красненьким маникюром. - Надеюсь, я не сильно задержалась?
- Нет-нет, что Вы, я сам только что подошел… - с чистой совестью соврал юноша под выразительным взглядом официанта, который принес меню для гостьи так же, как сделал это час назад для ее кавалера.
- Хорошо… - девушка повернула голову и осмотрелась: - А здесь очень красиво. Вы всех друзей водите в такие дорогие места?
Юноша не мог отвести от нее взгляд. У Оливии были тонкие черты лица, маленький носик, большие голубые глаза, куча рассыпчатых веснушек - и длинные, ухоженные огненно-рыжие волосы, которые она даже не пыталась укладывать, в отличие от многих других девушек вокруг. Ее простота и непосредственность сразу покорили студента, который был не очень хорош в общении с женщинами, - особенно с теми, которые были немного старше него.
- Только самых близких, - ответил Эд, встретился с девушкой взглядом и неловко отвел его в сторону. - Кстати, кухня здесь тоже должна быть отменной.
Будущий выпускник Оксфорда передал ей свое меню, а сам взял лежащее рядом.
- Ну, уж точно лучше, чем в булочной, где я работаю, - вполголоса отметила Оливия и прикусила губу. - Хм… какой сложный выбор нам предстоит…
- Может, начнем с пасты? - предложил Прейфилд, надеясь, что это не слишком простой выбор. - Как на счет карбонары а-ля Цезарь?
- Звучит величественно, - с готовностью кивнула рыжеволосая девушка.
- Еще можно попробовать салат капрезе и… Вы же любите сладкое?
Оливия прищурилась, оценивающе посмотрела на кавалера и улыбнулась:
- Это огромный секрет, - но да, обожаю.
- Тогда предлагаю еще взять тирамису, - произнес с заметным облегчением в голове Эдвард и добавил, внутренне готовый к любой реакции: - И немного вина, если не против.
Молодые люди встретились взглядом. В наступившей тишине раздавались тихие голоса остальных посетителей и мягко играл небольшой джазовый квартет с флегматичным темнокожим пианистом. Молодая женщина усмехнулась:
- Вы будто читаете мысли… но постойте. - Она делано приложила руку к вырезу в платье. - Это свидание?
Прейфилд смутился.
- Ну… если, эм-м… я надеюсь, что да? А вы как считаете?
Оливия сложила руки на груди и игриво произнесла, явно копируя собеседника:
- Давайте поставим эксперимент и посмотрим на его результаты.
Эд не смог удержаться от улыбки:
- Отличная мысль. - Что-то крутилось в голове у студента, но он не мог понять, что это. “Будь внимательным, друг… нужно что-то спросить…” - Кстати, как Вы доехали?
- Спасибо, почти хорошо, - Оливия пожала плечами. - Троллейбус только немного задержался, на дороге что-то случилось...
- В Ирландии не было таких заморочек с транспортом?
Девушка вздохнула:
- Я уже и не помню, мы переехали сюде, когда я была ребенком. Но вроде бы да, машин было поменьше, дороги получше.
- Все меняется, - произнес Прейфилд, тоже сложив руки на груди. - Когда-нибудь Лондону придется что-то делать с инфраструктурой…
- Наверное…
Оливия о чем-то задумалась.
- Все хорошо? - заботливо поинтересовался Эд.
- Д-да, - кивнула рыженькая спутница. - Только такое чувство, будто я что-то забыла.
Неожиданно к столу снова подошел молодой официант с записной книжкой и бутылкой игристого:
- Брунелло ди Монтальчино, господа, - произнес он и разлил дорогое вино по бокалам. - За счет заведения.
- О, большое спасибо. - Заметно впечатленная Оливия с удивлением посмотрела на Эдварда, а тот сделал знак работнику ресторана наклониться и прошептал еле слышно:
- Спасибо, что все-таки уступил, Джеймс.
- С тебя помощь на экзамене по средневековой литературе, приятель, - без лишней радости ответил его однокашник и подчеркнул: - Всему братству.
***
- Что ж, вот мой небольшой отпуск и закончился.
Воробьев поправил лацканы пальто, подоткнул клетчатый шарф и надел шляпу. За дверью шел дождь, несильный ветер раскачивал облетающие кроны деревьев.
Адели с заплетенными в косы светлыми волосами, в красном свитере и теплых домашних тапочках немного расстроилась.
- Жаль, что вы уезжаете, Алекс. Мы ведь еще увидимся?
- Непременно, Делечка, - с теплотой ответил врач частной клиники и дотронулся до плеча девушки. - Думаю, я загляну к вам на следующих выходных, устроим дружеский ужин.
- Здесь всегда рады старым друзьям, - улыбнулся Прейфилд, пожав ему руку. - Не забывай звонить иногда, товарищ коммунист.
- Так точно, служу Советскому Союзу! - со смехом ответил на почти чистом русском давно оставивший прошлое позади политический эмигрант.
- Пардон муа? - подняла бровь Адели.
- Мы часто подтруниваем друг над другом, - подмигнул ей Эдвард. - Вряд ли есть что-то, что Ал ненавидит сильнее, чем лагерь, из которого вырвался.
- Такие уж мы, перебежчики. - Воробьев пожал плечами и взял в руки дорожный саквояж. На его лице промелькнула задумчивость. - Позади было много ошибок. Время их исправлять.
- Люди становятся лучше, - уверенно возразила Дюпон.- Я многого не знаю о вашем прошлом, но вы… - девушка посмотрела ему прямо в глаза и улыбнулась. - Вы точно хороший человек. И на вас нет вины, чтобы ее искупить.
Еще более искренняя улыбка бывшего чекиста заставила сердце девушки потеплеть, несмотря на непогоду.
- Спасибо, моя дорогая, - произнес Воробьев. - Вы замечательная, - вы же знаете это?
- Допустим, догадываюсь, - не без кокетства ответила француженка.
- Вот и славно. Ну, мне пора. - Алексей раскрыл дверь, и обернулся, прежде чем направиться к припаркованной у дальнего флигеля машины. - До скорого, господа и дамы!
- Увидимся, старый плут! - поднял на прощание руку Прейфилд.
Он закрыл за ушедшим дверь, постоял немного с несколько потерянным выражением лица, и наконец обратился к молодой помощнице: - А у нас с вами, если вы не против, еще остались кое-какие дела. Не против составить мне компанию в Америку?
***
Конечно же, она была не против.
Адели с готовностью согласилась отправиться снова за океан: сбережения еще с лихвой хватало, чтобы позволить еще один вояж, контракт с газетой позволял вольный график, - к тому же, она уже освоилась в Англии, а душа соскучилась стоять на одном месте. “Небольшое путешествие точно не было бы лишним.”Тем более, что она начала замечать, что все чаще и чаще думает об Андрэ и о том, не было ли ошибкой разрывать с ним отношения… хоть он и изменил ей с Люси’.
Могла бы она его простить? Конечно, могла бы. Но стоило бы это того? Дюпон не была уверена.
Уже в самолете, сидя у иллюминатора с видом на правое крыло и уменьшающийся далеко внизу аэропорт Хитроу, француженка поняла, что, в общем-то, очень рада тому, как все сложилось.
Да, вся предыдущая жизнь обесценилась тем сентябрьским утром, когда она узнала об измене; все мечты и планы на идеально-замужнюю жизнь с красавцем-скульптором рухнули напрочь. Но, с другой стороны, это ее и освободило. “Правда может ранить до крови, но твердо доказанное знание всегда лучше удобной лжи.” В этом Адели была полностью согласна с Прейфилдом.
Конечно, она разделяла не все убеждения неожиданного нового друга, который сейчас нервно посапывал на соседнем кресле с надвинутой на глаза шляпой и старым саквояжем на коленях. Вернее, между ними было больше различий, чем общего. Вместе с очевидной разницей поколений были и другие мелочи. Она не понимала, как можно прожить настолько яркую и интересную жизнь, но встретить начало ее заката в почти полном одиночестве. Ее несколько раздражала его скрытность и угрюмая замкнутость, подпитываемая алкоголем. Проскальзывающее высокомерие и юношеская импульсивность. Принципиальное презрение к религиозным нормам. Адели была католичкой, пусть и достаточно свободного нрава, и ей было неприятно то, с какой резкостью и апломбом Эдвард позволял себе посмеиваться над христианством и его догматами, в которых Адели не видела ничего принципиально плохого. За исключением одной вещи - ей казалось, что современный институт брака в консервативном понимании этого слова слегка переоценен.
“Скольких молодых жизней он сломал…” Любовь - прекрасное и волнующее чувство, помогающее проходить через испытания будней и вместе идти вперед, но стоит ли ее искать так отчаянно, забывая о любви к самому себе?
“Я любила и думала, что меня любят в ответ, но мои глаза застилала пелена иллюзий и ожиданий…” Она всегда хотела быть хорошей девочкой. Послушной, прилежной. Удобной. Когда говорят - слушай, нужно сделать - сделай. Не подавай голоса, не возмущайся, взрослые знают, что делать, мужчинам виднее, такова женская доля. Главное - встретить хорошего мальчика, завести детей, поддерживать уют… “Но когда жить, маман? Что, если я просто хочу быть собой, найти себя и свое счастье - не в ком-то другом, а в себе?..” Никогда не знаешь, что в голове у другого человека на самом деле. Но можно узнать себя. Это единственный человек, который не сможет тебя предать.
***
- …И правда, как вкусно!
Оливия улыбнулась, отложила вилку и на опустевшее блюдо и потянулась к бокалу: - Должна признать, господин Прейфилд, вы знаете, как впечатлить даму.
Молодой человек улыбнулся и приподнял свой сосуд с игристым вином:
- Признаюсь, я сам поражён, - это настоящее чудо, что я ничего не испортил.
Парочка чокнулась.
- Значит, - спросила с прищуром Оливия, отпив глоток хорошо выдержанного игристого, - Вы верите в чудеса?
Эдвард одним махом осушил половину бокала, - достижение не самое впечатляющее для участника еженедельных студенческих попоек под Канта и Шопенгауэра, - и постарался ответить как можно серьезнее:
- Не совсем, но как ученый, я должен быть открыт новому. - Сидящая напротив девушка с нескрываемым интересом подперла руками подбородок, и ему захотелось развить мысль и открыться немного больше: - Знаете, человек, которым я очень восхищаюсь… он однажды сказал, что воображение важнее знания.
- Разве? - Оливия подняла брови. - Как... нелогично.
- Вовсе нет, - с жаром возразил Прейфилд и отставил фужер. Дрожь стеснения прошла вместе с трезвостью и страхом ожидания, поэтому он поднял руку в воздух и продолжил сбивчиво объяснять ход мысли: - Можно заучить тонну знаний, но без воображения мы слепы, понимаете… - Слова почему-то не очень хорошо складывались. - Нельзя получить новое знание об устройстве вселенной, если не воображать и не экстраполировать. Если бы Ньютон, например, не вообразил, что яблоко падает не просто так, а под влиянием гораздо большей силы, то и не открыл бы ее. Ему не хватало одних старых догматов, он, эм-м… - “И как закончить мини-речь”? - Он дерзал вообразить, что есть нечто большее, чем устаревшие догмы и геоцентрическая система мира, которую придумали люди, не умевшие толком считать.
Эдвард с несколько выдохшимся видом выпрямился на стуле и неловко улыбнулся, пытаясь оценить реакцию спутницы. “Только бы не отпугнуть…”
Но рыжеволосая девушка одобрительно покивала, подняла палец вверх и с еле скрываемым злорадством заметила:
- На самом деле я бы поспорила, - во времена Ньютона уже верили, что всё во вселенной вращается вокруг солнца, а не земли…
- Что все равно является чушью, - почти перебил ее раскрасневшийся Прейфилд, - так что я не сильно неправ…
Сидящие вокруг пары начали оборачиваться.
- …да и древние греки, если не ошибаюсь, считали вполне хорошо, - продолжила еще громче Оливия, почти перекрикивая меланхоличных джазменов на сцене, - но в целом мы нравятся такие беседы! Наконец хоть с кем-то можно не притворяться дурой…
Эд наклонился вперед, сделал угрожающее лицо и изобразил боевую стойку уличного боксера.
- Кто? Как? Покажите мне этого мерзавца, я ему быстро вправлю мозги!
Молодая женщина перед ним поправила за ухо локоны и с теплотой улыбнулась:
- Вы слишком пьяны, мой дорогой будущий ученый… к тому же, с целым миром бороться нельзя.
Неожиданно подошел незнакомый официант с полотенцем на локте и участливым видом:
- Госпожа Уолш?
Оливия с удивлением обернулась.
- Извините, мисс, вас к телефону. Мне очень жаль.
- Что..? - Девушка с недоумением и тревогой повернулась обратно к Прейфилду и проронила: - Извини, я сейчас…
Молодой человек остолбенело кивнул и уставился перед собой. Неприятное чувство завладело им. Мрачное, давящее чувство беды…
Скрипнул соседний стул. Эд поднял глаза - Оливия уже вернулась, на ней не было лица. Девушка быстро сняла сумочку со стула и резко повернулась к вешалке, чтобы забрать пальто.
- Какая же я дура, - в сердцах прошептала она.
- Лив?.. - Прейфилд вскочил со своего места и подошел к спутнице. - Что стряслось?
Ирландка застегнула пальто, не поднимая глаз, и ответила:
- Сестру сбила машина. На перекрестке у школы. Я забыла ее забрать.
- Черт… - у Эдварда все похолодело внутри.
Девушка сжала кулачки.
- Хотела же записать, чтобы не забыть. Еще вино это…
- Мне очень жаль, Лив…
- Ладно, все, - Оливия надела шляпку и подняла руки: - Извини, мне нужно идти.
Мисс Уолш ускоренным шагом вышла наружу, Эд растерянно сделал знак вернувшемуся на место у барной стойки Джеймсу и выбежал вслед за девушкой.
- Как она? - спросил он на ходу, прикрываясь от резкого ветра. Молодая девушка уже стояла у края тротуара и всматривалась в вечерний поток машин, пытаясь найти извозчика.
- Нужно… черт, где здесь такси…
- Лив?..
Эдвард не знал, куда себя деть и что сказать. Он чувствовал часть вины за случившееся. Если бы он не догадался спросить или напомнить… она же рассказывала о сестре! А он опять все свел к себе и своим пустякам...
- Не зови меня так, - Оливия обернулась, вгляделась в лицо неудавшегося ухажера и вздохнула. - Извини. У нее сотрясение мозга и перелом. Моя бедная Маргарет…
Прейфилд захотел ударить себя как можно сильнее. Он не смог найти ничего лучше, чем спросить:
- Тебя… п-проводить?
“Идиот!”
- Нет, все нормально, - девушка сделала упреждающий жест и снова обернулась в сторону дороги. Издалека показался кэб и она протянула руку, делая знак остановки: - Извини, не до этого. Зря я решила снова ходить на свидания.
- Оливия…
- Хорошего вечера.
Машина уехала.
Прейфилд опустился на край тротуара, присел на грязный бордюр, спрятал лицо в ладонях и почувствовал, как по его глаза увлажнились, а рукам потекли капли, хотя на небе не было ни одной тучи. Он просидел так до позднего вечера, пока не зажглись уличные фонари и люди не стали возвращаться домой.
***
Тридцать лет спустя у оживленного перекрестка в тени нью-йоркских небоскребов умелым движением затормозила машина и из нее не торопясь вышли двое людей, седоватый мужчина в возрасте и женщина сильно моложе.
- Спасибо, очень быстро доставили, - нагнулся к боковому стеклу ученый в белом костюме и протянул свернутые купюры. - Чаевые оставьте себе!
- Ну еще бы, папаша, - хмыкнул смуглый бородатый таксист без акцента. - Я не бесплатно людей развожу. Британцы…
Потрепанная желтая машина с шашечками на крыше поддала газу и умчалась в клубах дорожной пыли, а француженка, за всю поездку не проронившая ии слова, только подняла брови.
- Вот мы и на месте, моя дорогая Адели, - произнес с бодрым видом Эдвард Грегори Прейфилд, вытянувшись во весь рост и разминая спину.
Дюпон, которой не помешал бы кофе после длительного полета, поправила сползшую наплечную сумку и осмотрелась.
- Ого… - не смогла сдержать удивление девушка.
Они стояли на углу Пятой авеню и 59-й улицы, неподалеку от площади Гранд-Арми, в тени башни старинной “Шерри-Недерленд” и роскошной “Плаза”, мимо которых непрерывным потоком проезжали сигналящие друг другу автомобили, изредка прерывающиеся группами пешеходов на перекрестках.
Но гораздо важнее было то, что прямо перед ними, за позолоченным памятником Уильяма Шермана на коне с ангелом, расстилался грандиозный Центральный Парк с гигантским искусственным озером в центре, испещренный дорожками и тропинками, похожий на самый настоящий кусок нетронутой природы с пожелтевшими газонами и красно-золотистыми кронами раскидистых деревьев, непонятно как оказавшийся в самом центре застройки города, который никогда не перестает двигаться.
- Таким я еще не видела это место… - произнесла Адели.
- Дух захватывает, правда? - Прейфилд поставил саквояж с документами на брусчатку, вытащил из нагрудного кармана неизменные круглые солнцезащитные очки, нацепил их на нос, потом удовлетворенно вложил руки в карманы и вдохнул воздух полной грудью. - Золотая осень, пора увядания и заката... Чертовски красивого, надо признать.
Девушка обернулась и внимательно посмотрела на спутника.
- Что ж, а теперь нужно заняться делами. Предлагаю встретиться через два часа в “Бенуа Нью-Йорк”, - ученый махнул за собой, - это совсем недалеко отсюда, за “Плазой”, и там прекрасная парижская кухня, если мне не изменяет память.
Дюпон растерялась:
- Стойте, так мы разделимся?
- Ненадолго, - успокоил ее Прейфилд с непривычной для себя самого в таком состоянии добродушной улыбкой, - мне нужно зайти в банк за углом и забрать бумаги, ну и еще кое-что.
- Что ж, поняла. - Адели оттянула рукав блузки и посмотрела на часы. - Тогда… увидимся в четыре тридцать в “Бенуа”?
- Обязательно. Ужин за мой счет!
Уходящая девушка поправила сумочку и усмехнулась:
- Еще бы, это Пятое авеню, а я не внучка Рокфеллера.
Эдвард улыбнулся ей вслед и проводил ее взглядом, в котором был интерес и немного заботы. Он не хотел себе в этом признаться, но в Адели было что-то, что напоминало ему о прошлом. “Но как же это было давно…”
Старик поджал губы, поправил плохо сидевшую шляпу, поднял с земли чемодан и неспешной походкой направился ко входу в Центральный парк, слушая пение птиц и шелест осенней листвы.
Он брел по дорожке, устланной опавшими листьями, и думал о том, что впервые за долгое время остался по-настоящему один - но это уже не лежало грузом на сердце. Да, многое еще нужно сделать и вспомнить, во многих вещах он мог растерять хватку за годы бессилия и упадка, - но он все еще здесь, в долгожданной тишине и нарастающем, как рассветный прилив, спокойствии. После долгого времени шума и звона голоса, осуждающие и унижающие на всякий лад, наконец замолчали. И это молчание было благом.
Прейфилд почувствовал с еще большей силой, что он не один. У него есть близкие люди, пусть не здесь и не сейчас, - он специально отослал Адели, чтобы это прочувствовать и запомнить, - они ценят его не за регалии и достижения, а просто… за то, что он есть. Им неважно, какой путь он прошел и сколько раз оступился. “Человек строит будущее сейчас, - подумал Прейфилд, вспомнив одно из последних писем от друга, - и каждый поступок создает новые и новые версии возможных событий, оставляя за собой линейное прошлое, которое может быть сколь угодно ужасным, если ты сделал сознательный выбор и начал превращать абстрактные варианты будущего в безальтернативное настоящее… мы пишем свои истории сами, и неважно, будут у них читатели или нет“.
Важно само действие, цельность и чувство цели.
Он брел уже полчаса. Наверное, следовало бы поторопиться и ускорить шаг, но он знал, куда направлялся. Старый ученый осмотрел скамейки под раскидистыми вязами, и напряг память. “Да, уже недалеко…”
Когда он тут был последний раз? В конце 50-х? “Кажется, тогда это был совсем другой человек…” Годы, потраченные на поиск недостижимого, ничто не восполнит, - но это часть пути, и не стоит убиваться по старым ошибкам, когда можно совершить новые и при этом немного повеселиться.
Эдвард усмехнулся в седые усы. Когда-то в университете они знатно проводили время… пока не началась большая война на континенте и не перечеркнула жизни всех навсегда.
- Вот и я…
Мужчина подошел к цели своего путешествия.
Перед ним стояла небольшая старая скамейка из выцветшей древесины под невысоким тенистым дубом напротив озера. Прейфилд смахнул с сидения оранжевые листья, неуклюже уселся, поставил на колени саквояж и положил левую руку на спинку. Непривычное ощущение, забытое… Тихо шумел вдалеке фонтан, щебетали свои последние песни птицы. Эдвард закрыл глаза.
“Это нужно сказать. Вслух”
- Прости, что не навещал.
Он вздохнул, сложил обе руки перед собой и помолчал. Слова шли очень тяжело.
- Было трудно, - начал пожилой мужчина с седеющей бородкой и растрепанными волосами под старой шляпой. - Без тебя было трудно. Кажется… я так и не смирился. Даже спустя двадцать лет. Глупо, да?
Эдвард усмехнулся и быстрым жестом протер слезящиеся глаза. Это было труднее, чем он думал. “Чертово сердце… почему оно еще бьется…”
Мимо с легким шелестом опала группа листьев.
- Извини. Надеюсь… - Ученый запнулся. - Н-надеюсь, ты все-таки рядом. Я знаю, что рядом. Ты всегда здесь, - он приложил трясущуюся руку к сердцу. - И всегда будешь.
Прейфилд закрыл глаза и помолчал. Когда он продолжил, голос его охрип и заметно дрожал:
- Ты знаешь, я думаю о тебе каждый день. Может быть, это неправильно. Я не знаю. Я вообще ничего не знаю. - Мужчина раскрыл веки и с болью во взгляде посмотрел на пустую часть скамьи: - Но нужно идти вперед, да? Нужно идти вперед. Ты бы так сказала… - Его голос совсем стих. - Я пойду вперед, да. Я буду идти. За тебя, за других. За нас обоих.
Прейфилд снова положил руку на спинку рядом с собой и дотронулся до пустоты, вспоминая изгиб спины в мягком кашемировом пальто и черном немецком шарфе.
- Спасибо за то, что была рядом. Я никогда тебя не забуду. И всегда тебя буду любить.
На потертой металлической пластине, прикрученной к спинке скамьи, было выгравировано: “Вместе навсегда. Э.П. и Е.А., 1942”
***
- Да что ж такое-то.
Волькерт Ван дер Берг знал, что решение его проблемы уже близко. Он почти неделю не вылезал из бумаг, которыми до краев был завален письменный стол; все доступные доски и стены в кабинете, так и не отремонтированном после серии неудавшихся запусков машины вероятностей, были исписаны бесчисленными уравнениями и формулами, - в которых все сходилось и работало в теории, но не оказывало никакого результата на практике. “Но это же не имеет никакого смысла…”
Голландец не ел и не спал двое суток, выкурил десяток пачек крепких сигар и даже начал припасенный на победный день виски столетней выдержки, - но все равно, решение затянувшейся проблемы казалось на расстоянии вытянутой руки, но не в самой руке.
- Почему, почему ты не работаешь, как надо… что тебе мешает? Все же идеально!
Ван дер Берг издал звук безутешного отчаяния и схватился за голову. “Где же это решение…”
Он почувствовал, что ему стало дурно.
Молодой ученый с усилием встал с кресла, на негнущихся ногах подошел к большому окну и чуть не вывалился, когда раскрывал створки. Если бы он не заменил их пол-года назад… все-таки еще рано выпадать из окон.
Свежий воздух немного взбодрил.
“Нужно попробовать еще один способ. Только один. Всего раз. Но какой…?”
Волькерт протер глаза с кругами от недосыпа, немного постоял, прислонившись к подоконнику, и попытался привести мысли в порядок. Нужно перестать ходить кругами. Была какая-то мысль, с которой все начиналось… что-то на периферии, что он не успел облечь в форму и обдумать, так как был слишком занят проверкой и поиском погрешностей своих вычислений (которые все же оказались изначально правильными, несмотря ни на что). Устройство запускалось, создавало экранирующий реликтовое излучение купол, ЭВМ с натренированным алгоритмом рассчитывала координаты точек сопряжения пространства и времени, каскад серий квантовых запутанностей успешно выстраивался, - но затем что-то почти сразу же обрывало устойчивый канал связи между входом и выходом и сводило безопасную работу устройства на ноль. Будто сама вселенная и законы физики были против самой идеи машины, бросающей вызов самой природе вещей… что было бы естественно,будь он героем пьесы о безумном гении, готовым продать душу дьяволу ради славы и власти, но сейчас выглядело маловероятным.
- Это же невозможно, Мефистофель тебя побери… - простонал изобретатель. Ну не может быть никакого вселенского механизма, помимо основных физических констант и теории относительности, который вольным образом позволял бы работать одним вещам и запрещал работать другим. (Кроме, разве что, Господа Бога, но Ван дер Берг не был уверен, что гипотетическое существо, создавшее многомерную мультивселенную из ничего за миллиардную миллисекунды, могло быть заинтересовано в саботаже усилий скромного ученого с заурядной планеты у обычной звезды.)
И все же, почему его устройство не работало?
Ван дер Берг оперся на оконную раму и попытался расслабиться. Спутанные мысли пошли врозь и отправились в вольный полет. Он представил себе Большой Взрыв, возникающие из прорезаемых рябью облаков межзвездного газа туманности и галактики, расширяющуюся без конца Вселенную и те огромные расстояния, на которых раскинулись друг от друга чужие солнца и немногочисленные миры, до которых когда-нибудь человечество обязательно доберется…
“...но даже ограничение скорости света при желании и колоссальных ресурсах можно попробовать обойти через растяжение-сжатие ткани пространства, чтобы перемещаться между звезд за месяцы, а не тысячелетия, - а здесь всего лишь элементарное устройство для темпорального порталирования в одну сторону! Да, использующее очень сложную схему с обходом ограничений релятивистской теории поля и переносом материи между вариантами альтернативных вселенных, но все-таки, все-таки…”
Ван дер Берг с грустью задумался, не зашел ли он слишком далеко в том, чего хотел достичь. Законы физики не запрещают путешествие в будущее, - ведь всю свою жизнь мы фактически путешествуем во времени с фиксированной скоростью, секунда в секунду. Фрактализатор вариативных реальностей, несмотря на сложный принцип работы и заумное название, в планируемом виде делал именно то же, что и любой другой предмет во вселенной, но давал фактическую возможность управлять ходом и скоростью времени вовне экранирующей оболочки, и был полностью работоспособен на бумаге, но не на практике.
“Крылья из воска растопил солнечный свет, а Прометея погубили собственные амбиции.”
- Гордость… - тяжело вздохнул Волькерт. - В конце концов все упирается в гордость.
Он не мог не признать, что хотел остаться в истории, хотя бы в какой-то мере вписаться в один ряд с великими людьми прошлого и настоящего, стать тем, кого назовут первопроходцем своего рода, покорителем самой загадочной и непостижимой стихии из всех, первым из…
И тут его осенило.
“Первый.”
Волькерт Ван дер Берг со всей силы схватился за створки окна, чтобы на самом деле не выпасть; у него закружилась голова, участился пульс и больно сжалось сердце.
Именно это слово вертелось у него в голове, но он отталкивал его и отказывался рассматривать так долго, как мог. “Конечно… это же так очевидно…” Он почувствовал, что это - ответ на вопрос и разгадка всех его неудач.
Ему никогда не стать первым путешественником во времени. По одной простой причине: в будущем кто-то уже изобрел способ путешествий во времени и воспользовался им, чтобы переместиться в прошлое. Но так и не вернулся назад и никогда не вернется.
Поэтому никто другой больше не сможет.
Ни путешествовать в будущее, ни путешествовать в прошлое. Пока машина времени неизвестного все еще работает и находится в этой реальности, никакие другие работать не будут.
Дверь невероятных возможностей и неисчислимых открытий захлопнулась, не успев отвориться.
- Чертов ублюдок… - прошептал Ван дер Берг. - Чертов мерзкий ублюдок с комплексом Бога…
Он почувствовал злость и прилив сил, о которых не подозревал. Мозг начал бешено работать, пересобирая комбинации возможных решений и выстраивая новую теорию пространственно-временных путешествий с учетом открывшихся наблюдений. Голландец быстрым шагом направился к грифельной доске, чтобы стереть все старые уравнение и начать все сначала. Нужно понять, как именно действуют законы природы с несколькими работающими каналами темпорального переноса и нет ли каких-либо других подводных камней, прежде чем предпринимать что-то важное. Но в этот раз точно все получится. Ван дер Берг знал это.
Не вселенная стоит у него на пути, а всего лишь другой человек. Это совсем другой уровень проблемы и его решения.
- Если ты еще здесь, я найду тебя, - произнес Волькерт, оглядывая первую строчку нового уравнения, полностью меняющего работу фрактализатора альтернативных реальностей. - Я найду тебя, в каком бы времени ты ни был.
***
- Ничего себе, как здесь красиво. Вы часто ходите в такие дорогие места?
Прейфилд чуть не поперхнулся кофе.
- Ой, с вами всё хорошо? - Адели сильно разволновалась.
- Нет-нет, - откашлявшись, ответил седой мужчина и поставил чашку на блюдце. - Просто легкое дежа-вю. Не обращайте внимания на старика.
- Как скажете… - Девушка взяла в руки меню, которое ей заботливо поднес неслышно подошедший и тут же скрывшийся официант. - Вы здесь бывали раньше? Что посоветуете взять?
Эдвард скривился.
- Пожалуй, положусь на ваш вкус. Вы часть нового поколения, а мое время уже прошло.
- Не говорите чушь. - Дюпон посмотрела на него с напускной строгостью поверх бумаг. - Мы оба начинаем новую жизнь, забыли?
- Конечно, нет. Извиняюсь, воспоминания нахлынули.
- Давайте все же оставим это для мемуаров, - вздохнула Адели. Ей надоел круг депрессивных состояний человека, с которым она успела сблизиться, поэтому француженка решила, что пора придать изменениям ускорение. К тому же, она давно хотела высказать это в мягкой, но достаточно решительной манере. - Вот поставим Вас снова на ноги, очистим честное имя, вернем утраченную компанию, - тогда и будете сидеть у камина, вспомнить все прошлые обиды и ошибки, и рефлексировать, сколько душе угодно. Думаете, я не заметила, с каким лицом Вы вернулись из парка?
Прейфилд не нашел, что возразить, поэтому просто развел руками и тоже взял в руки меню.
- Не стану расспрашивать о деталях, так как уважаю Вас и Вашу жизнь. - Дюпон перевела взгляд на перечисление блюд в тщательно переплетенной брошюре.- Может быть, попробуем киш-лорен, лионский салат и…
- Что такое?
- Если честно, я подумываю о пино-нуар. Вам же не станет плохо?..
- Давайте узнаем это! - улыбнулся Эдвард и подал знак официанту.
Молодой человек с небольшими усиками и во фраке тут же подошел с фирменным блокнотом в руках, внимательно записал заказ, ненавязчиво спросил, потребуется ли что-то еще, и быстрым шагом удалился, прихватив с собой брошюры меню.
- Так вы успели зайти в банк? - поинтересовалась Адели.
- Да, - кивнул ее сосед по столику и потянулся за предусмотрительно налитым стаканом воды, - заглянул в “Уэллс Фарго” на обратной дороге. У меня там ячейка с важными документами. Так надежнее, банки горят и взрываются чуть реже научных лабораторий.
- Что верно, то верно, - ответила улыбкой на шутку девушка.
Прейфилд тоже не смог сохранить невозмутимое выражение лица с мелкими морщинами.
- Поэтому, - продолжил свою мысль ученый , - раз мы действительно закрепляемся в Импингтоне, графство Кембридж, - я не могу просто сидеть на месте. Спокойная старость - не для меня…
- Вы и старость? - немедленно отреагировала француженка. - Бросьте, когда я вас увидела впервые, то поняла, что Прейфилд еще многим может дать фору.
- Благодарю за столь лестную оценку старого алкоголика.
- Исправляющегося алкоголика, прошу не забывать, - строго подчеркнула Адели в ответ на привычную попытку прибедниться. - Никто не застрахован от падения на дно.
- Согласен, - кивнул с оптимизмом в голове Эдвард, - главное, как мы будем всплывать.
- И как будете всплывать Вы?
У мужчины был ответ на острый вопрос.
- О, я уже решил. Начну с того, с чего когда-то начинал, - с преподавания.
- Вы были учителем? - Дюпон изобразила удивление. Прейфилд не удержался и попал в ее ловушку:
- Милая моя, я все еще профессор теоретической физики! Да, в этой старой голове в данный момент может быть немного пустовато, но я все еще могу удивить неискушенную публику.
Девушка довольно улыбнулась
- Уверена, что можете.
- Так что я забрал все свои сертификаты, дипломы и лицензии, и теперь все мои дела останутся в пределах Соединенного Королевства.
- Пойдете в Кембридж?..
- На первое время да, - кивнул ученый с несколько задумчивым видом, - а там посмотрим. Думаю, там еще должна оставаться моя кафедра.
- Мне нравится, как это звучит, - серьезно заметила Адели и с благодарностью кивнула официанту, который уже принес первое блюдо. - Вы могли бы стать отличным деканом или даже политиком.
- Никогда не интересовался властью. - Эдвард усмехнулся пришедшему на ум каламбуру. - Знание развращает не хуже, так зачем соглашаться на меньшее?
- Наука вас развратила?
- Даже не представляете, насколько.
Адели засмеялась.
- Удивительно, как легко у нас идет беседа. Хотя людям со стороны могло бы показаться, что мы настолько разные, что вполне могли бы быть внучкой и дедом.
- Будь это так, мы были бы отличной семьей… - Прейфилд заметил, что молодая женщина притихла. - Что такое, Адели?
Девушка поняла, что нелегкие мысли отразились на ее лице.
- Я никогда не знала дедушку, - начала после небольшой паузы Дюпон, ее голос был тише обычного. - У нас достаточно простое семейное древо и неплохие отношения между родственниками мама’, но с отцовской линии все, что было до XIX века - одно сплошное пятно, никаких связей.
- Как так вышло? - с искренним интересом спросил седой мужчина, погладив усы и бородку.
- Я не знаю. - Его собеседница пожала плечами. - Папа’ не знал своего отца, его воспитала приемная мать и улица; он вырос тоже где-то в Англии, кстати, его звали Уильям, Уильям Смит. Не уверена, что фамилия настоящая. - Адели нахмурилась, пытаясь вспомнить детали. - Был добровольцем, пошел на фронт, его контузило во время боев за контроль над Парижем. Встретил маму, - ее зовут… звали Наталь, она была из богатой семьи с еврейскими корнями, так что… - девушка скованно взмахнула рукой; - Оккупация, этнические чистки, - не все это пережили, понимаете.
- Конечно, - со всей серьезностью кивнул Прейфилд и тоже на секунду задумался о чем-то своем. - Я не был во Франции в это время, но был в Берлине в тот год, так что… м-да, понимаю. Мы все кого-то потеряли. Н-да.
Француженка вздохнула.
- Не скажу, что любила отца. Хоть и неправильно так говорить. У него детство и так было непростым, но война… искалечила его. - Адели закрыла глаза и нахмурилась. - Ненавижу войны. Какими бы правильными и оправданными в глазах тех, кто их начинает, они ни были. Люди убивают других людей просто так, из-за неправильной расы или территорий…
Эдвард понимающе кивнул, и девушка продолжила рассказ. - После армии отец начал пить, и много; он выходил из себя по любому поводу, мог… ударить или оттолкнуть. Я была маленькой и не понимала, почему так со мной поступают. Со временем стало казаться, что я заслужила это.
Прейфилд мягко дотронулся до ее руки.
- Мне очень, очень жаль, моя дорогая.
- К тому же… я была не самым желанным ребенком. Он всегда говорил, что жалеет, что я не родилась мальчиком. Уж сына-то он обучил бы как следует, сын не баба.
- Адели…
- Все нормально, - попыталась улыбнуться девушка, но ее голос прозвучал не слишком убедительно. - Я выросла. Он умер. Все хорошо. Просто мне интересно… - Адели сложила руки на коленях и отрешенно посмотрела в окно, - …каким бы он человеком стал, если бы он не тронулся от пережитых ужасов и если бы у него самого был отец? Каким бы он был человеком? И о чем мы вообще могли поговорить?
- М-м… - Эдвард погрузился в свои мысли. “Уильям Смит… смутно знакомое имя…” Он прекрасно осознавал, насколько легко может ошибаться с настолько часто встречающимся именем, но ему показалось, что он уже что-то слышал о человеке по фамилии Смит, это имя всплыло откуда-то из глубин памяти. “Вряд ли это может быть сын того Смита…”
- В любом случае, - Адели с еще большим усилием попыталась закончить рассказ на хорошей ноте, - это все дело прошлое, а мы двигаемся вперед. Выпьем же за будущее!
Она подняла бокал пино-нуар и Прейфилд с готовностью ее поддержал:
- Выпьем, моя дорогая практически-внучка. - Дюпон широко улыбнулась до морщинок в уголках глаз, и ученый с теплотой и торжественностью закончил: - За наше вечное, неутомимое желание противостоять энтропии и двигаться только вперед!
***
…уже в аэропорту, когда уже подошел их черед на легкий досмотр и посадку, Адели снова заметила среди людей знакомое лицо.
- Эд, посмотрите!
- Да? - Прейфилд придержал рукой белую шляпу и обернулся.
У стены на старом портфеле рядом с подносом из ресторана быстрого питания, на котором еще оставались остатки недорогой еды, все так же сидела девочка-подросток восточного вида в авиаторской куртке слишком большого размера, строгой юбке и простых туфлях; в руках она держала недорогое бульварное чтиво, а за аккуратно подстриженными темными волосами читался безучастно-грустный взгляд.
- Неужели та самая?.. - с недоверием произнес Эдвард.
- Да, как я и рассказывала, - нетерпеливо ответила девушка. - Нужно подойти и настоять на помощи, люди просто так не живут месяцами без дома.
Она почувствовала долю вины за то, что маленькая китаянка (или японка?) все еще была здесь. Ей точно нужно помочь, у нее может не быть достаточно денег, чтобы улететь домой, ее могли обокрасть или обидеть…
Адели бросила дорожную сумку на пол и резким движением направилась в сторону иностранки.
- Но очередь… - попытался возразить ученый, которому не терпелось оставить американскую землю за бортом.
- Никуда самолет без нас не улетит. Привет!
Девочка подняла на Адели темные раскосые глаза.
- Помнишь меня? - произнесла француженка, втайне надеясь, что бродяжка поймет ее легкий акцент - и вообще знает английский. “Она же должна его знаеть, раз держит в руках книгу, верно?”
Азиатка кивнула.
- Вот и здорово. - У Дюпон отлегло от сердца. - Что читаешь?
Жительница аэропорта повернула недорогое издание обложкой кверху.
- Гарри Гаррисон, “Стальная Крыса”... - прочла девушка и изобразила задумчивость. - Хм, я такого автора не знаю. Тебе нравится?
Девочка снова кивнула.
- Должно быть, интересно.
Губы молчаливой незнакомки дрогнули тенью улыбки, она сделала знак рукой, положила книгу на пол и достала из внутреннего кармана армейской куртки смутно знакомый переплетенный блокнот с ручкой.
- Слушай, ты сохранила мою записную книжку! - обрадовалась Адели и присела, чтобы не возвышаться над собеседницей. Она и забыла, что оставила пустой дневник на полу аэропорта Кеннеди несколько месяцев назад.
Тем временем загадочная девочка что-то написала в блокноте и показала Адели.
“ОЧЕН НРАВЕЦА” - прочитала та с еще большей улыбкой.
- Слушай, я очень рада. И ты очень хорошо пишешь, молодец! - Девушку действительно впечатлил английский потеряшки, - должно быть непросто выучить незнакомый язык, который еще настолько не похож на твой родной… каким бы он ни был. - Оставь книжку себе, ладно?
Девочка кивнула.
- Я что хотела спросить… - начала молодая журналистка. - Тебе точно не нужна помощь?
Девочка мотнула головой.
- У Вас же есть дом, дитя? - немного неловко спросил все-таки уступивший место в очереди людям сзади Прейфилд.
Девочка кивнула снова.
- “Вы”, “дитя”?... - с полушепотом обернулась Адели.
- А как еще обращаться к ребенку?.. - недоуменно ответил ученый.
- Как нормальные люди к нормальным людям, - отрезала девушка и повернулась обратно, готовая говорить очень медленно и разборчиво. - Слушай, - указала француженка на себя, - меня зовут Адели Дюпон, я пишу и немного рисую. Это, - она указала на спутника, - Эдвард Прейфилд, он ученый и мой друг. А тебя как зовут?
Нелегальная эмигрантка снова написала что-то в блокноте, на этот раз быстрее и увереннее. “私は МИЦУКИ ИТАКУРА”.
- Приятно познакомиться, Мицуки Итакура, - с облегчением и благодарностью кивнула молодая женщина. “Отлично, Япония. Загадкой меньше”. - Скажи, у тебя же есть дом?
Японка кивнула.
- И где он?..
“ДАЛИКО” - сказала новая надпись на странице.
Адели прикусила губу. “Так мы с места не сдвинемся”
- Понимаю, мой дом тоже не близко. Я родилась в Париже, но сейчас путешествую. Мы с моим другом возвращаемся к нему домой, в Англию. А ты…
В глазах Мицуки внезапно проснулся живой интерес.
- Ангрия! - впервые сказала она хоть что-то вслух, причем так тихо, что Адели и Эдвард не сразу поверили, что это случилось.
- Вы тоже летели в Англию? - все так же настороженно поинтересовался Прейфилд. Он очень неловко чувствовал себя в обществе детей.
Мицуки кивнула сильнее и ее бледные щеки стали чуть розовее.
- Вот так совпадение, - в замешательстве поправила светлые волосы за ухо Адели. - Но как…
Девочка снова сделала знак подождать и наклонилась над листами бумаги.
Когда она закончила, друзья увидели надпись достаточно длинную, чтобы из нее можно было вычленить смысл несмотря на ошибки и непривычный к латинице почерк:
“МАМА ОТПРАВИЛА УЧИЦА, НУЖНО ХОРОШЫЕ ЗНАНИR, ДОМА Н3Т. В АНГЛИИ ЕСТ ДRДR”
- Вот оно что… - вполголоса протянула Адели.
Прейфилду захотелось протереть глаза; он поймал себя на мысли, что начал вспоминать телефонные номера знакомых учителей базового английского без расистских предубеждений. “Непростая задача для 1966 года…”
- Но если у тебя есть родственники, - начала Дюпон, все еще пытаясь сложить паззл вместе, - если есть как понимаю, дядя, то… почему ты застряла здесь?
- Кажется, я понимаю, - произнес Эдвард. - Здесь безопасно и знакомо.
Мицуки кивнула и на секунду приоткрыла рот.
Адели улыбнулась и кивнула:
- Пожалуйста, говори. Не бойся.
- Ваташи ва стесняться разговаривать по-ангрийски, дэс, - произнесла наконец девочка в авиаторской куртке.
- У тебя хорошо получается, ты молодец! - заверила ее француженка. Прейфилд с готовностью кивнул, наконец поставил чемоданы на землю и тихо присел на них.
Итакура снова достала подаренную записную книжку с ручкой и через несколько минут путаных объяснений и немногочисленных ремарок на ломаном английском друзья составили для себя картину.
Адели отвела Эдварда в сторону.
- Ну что, пойду обменяю ее билет на сегодня с доплатой? Нужно помочь бедняжке доехать до нового дома.
Прейфилд обернулся на молодую японку и кивнул с серьезным видом.
- Да, нужно за ней присмотреть, согласен. - Он попытался представить себя на ее месте. Почти без денег, отправленная в другое полушарие ради новой жизни и возможностей, которых у поколения родителей просто не было из-за изоляции, войны, поражения и экономического упадка… - У нее все еще должен быть культурный шок.
- Согласна, - сочувственно кивнула Дюпон, - это совершенно другой мир для нее. Хорошо, что нашлись добрые люди, которые за девочкой присмотрели… как еще не проснулась иммиграционная служба!
- Полагаю, с белым ребенком такого бы не случилось.
- М-да.
Девочка тем временем положила дневник на дорожную книжку, поставила стоящий поднос с округлой буквой “М” на колени и развернула еще теплый бургер. Адели не заметила, как улыбнулась, - но были и еще проблемы, которые следовало решить.
- Ну что, - обернулась она к старшему другу, - поселим ее пока в моей комнате?
- Простите?.. - нахмурился Прейфилд.
Дюпон начала загибать пальцы:
- Нужно найти ее дядю, устроить в школу, помочь ей освоиться. Маме ее, наконец, как-то сообщение отправить. - Она развела руками. - На это уйдет какое-то время.
- Да, наверное, - Эдвард покачал головой и подумал, что его поместье понемногу превращается в какой-то клуб одиноких сердец сержанта Пеппера, как в прошлогоднем альбоме “Битлз”. - В конце концов, у меня все еще достаточно места и вам не придется жертвовать своей комнатой. Что же касается ее дяди…
- С-сумимасен? - неожиданно раздался тихий голос совсем рядом.
- Да, милая? - Адели с готовностью опустила глаза.
- Я буду тихо, - произнесла Мицуки с “Большим Маком” в руке. - Не помешать.
- Конечно, - нежно кивнула девушка и потрепала новую знакомую по голове, - мы даже не сомневаемся. Так что на счет дяди? - повернулась она к Прейфилду.
- Возможно, я с ним пересекался когда-то.
Дюпон закатила глаза:
- Боже, вы всех ученых планеты знаете лично?..
- Круг сильно меньше, чем кажется, - усмехнулся Эдвард, - если вычесть шарлатанов, целителей и “прогрессивных телепроповедников”. Тем более, в Англии не так много японских ученых. Я подниму свои связи, мы найдем его, если адрес изменился.
Он наклонился и ободряюще похлопал японку по плечу со словами:
- Все будет хорошо, Мицуки. Полетели домой.
***
- Вот оно.
Волькерт Ван дер Берг пробежал взглядом прерывистую цепочку команд на экране ЭВМ. В этой небольшой последовательности алгоритмов скрывалась тщательно продуманная комбинация технических условий, полностью меняющая режим работы инновационного устройства. Если с болью выстраданная догадка голландца верна и решение его проблем кроется в поиске другого путешественника…
Ван дер Берг бросил взгляд на исписанные доски с бесчисленными уравнениями. Все во Вселенной или излучает, или отражает, или поглощает излучение. “Поэтому, если второй фрактализатор реальностей где-то в этом варианте мультивселенной - и он, очевидно, не выключен должным образом, - значит, в какой-то точке пространства и времени его излучение можно найти и отследить, как радиосигнал или вспышку света. Можно вычислить координаты, триангулировать их на сферической плоскости по остаточному излучению радиационного следа, учесть вращение земного шара и коэффициент временного сдвига… и получить точное время и место вхождения гостя из другого мира и времени.”
Конечно, можно было бы этим и ограничиться. Нанести точку на карту, отправиться в долгий путь, начать небольшое историческое расследование, если гость из будущего оказался в прошлом, или дождаться его прибытия в будущем, если момент еще не настал. Но Ван дер Берг знал две вещи. Первое - что событие уже произошло и оно точно случилось где-то в прошлом, иначе тестовый перенос на пять минут в будущее случился бы, но больше машина не включилась бы, - а этого явно не произошло. Второе - он точно знал, что уже не может остановиться. Слишком много сил и средств вложено в этот проект, который он держал в голове с самого детства. Но как попасть куда-то мгновенно?
Ученый снова перевел взгляд на экран кинескопа. Решение проблемы было неожиданным, даже фантастическим, но простым и изящным.
- Я не могу перемещаться в другие миры и временные эпохи…, - произнес Волькерт, словно озвучивая свои мысли. - Но это не значит, что я не могу себя перенести куда мне нужно.
Технически это не было телепортацией. Даже если бы кто-то и придумал работающий способ телепортации (а Ван дер Берг слышал о таких попытках), с живой материей его использование не имело бы ни смысла, ни этической оправданности. Можно перенести квант, атом, группу молекул, зернышко или целую кружку, но исходный предмет на месте входа всегда должен быть уничтожен, чтобы на месте выхода появился новый, в точности повторяющий оригинал. С лабораторным животным такое не повторить, не говоря уже о человеке. “А все эти фантазии о переносе сознания, копировании мозга на магнитные ленты или моделировании нейронных сетей… вряд ли это когда-либо будет работать как в книгах”.
Ван дер Берг усмехнулся, нащупал в кармане небольшую пачку купюр, и нажал кнопку “Ввод”.
- Теперь должно получиться.
Он подсмотрел идею у астрофизиков и фантастов. “Путешествия между звезд за годы, а не тысячелетия, не превышая скорость света…” Как в том американском сериале, который только вышел в эфир, про международную команду космического корабля, харизматичного капитана и невозмутимого штурмана со странной прической и необычным приветствием. Варп-двигатель сжимал пространство впереди корабля “Энтерпрайз” и расширял за ним, что выталкивало его на расстояния, которые было бы невозможно преодолеть другим способом. Ван дер Берг подумал, что он мог бы применить эту идею на практике, - тем более, что его устройство и так формировало защитный экран из холодной плазмы и электромагнитных полей. “Если перенаправить энергию на нужный угол, правильно рассчитать время и мощность использования, предусмотреть экранирование и защиту окружения, то теоретически можно совершить то, что выглядело бы как телепортация в нужное место”. Координаты которого он уже практически знал.
Из выдвинувшихся штырей посыпались искры, металлические окружности на полуразобранном полу и потолке со скрипом начали вращаться. Послышался уже привычный треск, экран ЭВМ замигал и отключился. Металлические обручи завращались еще сильнее, их края начали светиться от статики.
Ван дер Берг натянул защитный скафандр и поправил защитные алюминиевые пластины на руках, ногах и груди. “Кто знает, что там впереди…” Молодой ученый осознавал, насколько рискованно его предприятие. Это был его первый запуск фрактализатора вариативных реальностей в новом режиме и он не был уверен, что переживет момент, когда ступит за границу медленно формирующегося плазменного щита. В каком месте он окажется, что будет его там ждать? Никогда не узнаешь, пока не ступишь на дорогу из желтого кирпича.
Раздался низкий звуковой сигнал и снова сноп искр. Волькерт надел шлем с дыхательной маской, проверил кислородные баллоны у себя за спиной, и наглухо застегнул все защелки. “Сейчас или никогда”.
Цилиндр голубоватого света непрерывно пульсировал из центра комнаты до потолка, сигнальные огни вокруг защитной конструкции поочередно зажглись, сигнализируя о завершении настройки и готовности к переходу. Ван дер Берг набрал в грудь тщательно очищенный воздух и глубоко вздохнул.
Сейчас.
Он поднял ступню в тяжелом, обитом металлом ботинке, и опустил за барьер из света. По ноге и бедрам прошел адский холод и мурашки, он с непривычки зажмурился. “Пути назад нет”
И он полностью встал на платформу за столбом света.
Мгновенно сработала автоматика, послышался нарастающий гул - и внезапно все завертелось перед глазами. Уши заложило до рези, свет замерцал оттенками белого с синим, по телу прошли физически ощутимые волны вибраций. Волькерт почувствовал толчок справа, его закружило. “Только бы не коснуться стенок, - промелькнуло у него в голове, - только бы не…”
И все исчезло.
Ван дер Берг почувствовал, что падает с высоты. Он инстинктивно поджал под себя руку и с размаху ударился локтем.
- Черт!..
Он зажмурился от боли и перевернулся с бока на спину. Когда первый шок спал, он открыл глаза и сначала подумал, что ослеп.
Но нет. Вокруг было очень темно, а где-то наверху, сильно выше обычного, сквозь пыль пробивался свет фонаря.
- Где это… где я…
Изобретатель с кряхтением выпрямился и с третьей попытки снял уже ненужный шлем самодельного скафандра для телепортации.
-Ау?
Ван дер Берг огляделся. Он оказался в небольшой комнате три на три метра с необычно высоким потолком, где не было ни дверей, ни окон, - только маленькое отверстие под самым потолком, которое он принял за лампу.
- Проклятье…
Ученый встал наконец на ноги и заметил, что приземлился прямо на крестообразную метку на каменном полу. “Что?..”
Его пробил пот. Это какая-то ловушка? Ван дер Берг нервным движением взял с пола шлем и попытался оглядеться вокруг. В углу стоял стул, рядом с ним - груда мусора - и ничего больше. В отчаянии Волькерт подбежал к стулу, отбросил его в сторону, расшвырял листья и обломки ветвей, - ничего. Ни ключа, ни записки, ни чего-либо еще, что пролило бы свет на то, что это за место и как он в нем оказался.
- Ладно…
Голландец сделал несколько вдохов и выдохов и решил осмотреться получше. Он прошел возле каждой из стен, попробовал постучать и найти какие-либо трещины, - и только в последней из них разглядел почти незаметную из-за темноты дверь. Она была сделана из очень старого дерева, плотно обшита металлом и на ней была странной формы продолговатая ручка, соединенная с каким-то цепно-шестеренчатым механизмом (без источника света было трудно сказать конкретно, а фонарик ученый не догадался с собой захватить). Ван дер Берг ощупал ручку впотьмах, оценил ее хрупкость - и все-таки нажал на нее.
- Ага!
Послышался шум и стрекот механизмов. Дверь медленно отворилась, - а за ней медленно отъехала в сторону другая, скрытая за ней и похожая на… стеллаж с бутылками?
Волькерт аккуратно, на ощупь, вышел из своей неудавшейся темницы.
- Эй? Есть здесь кто?..
Кажется, это и правда был винный погреб. Но в чьем доме?.. И почему координаты таинственного оппонента привели именно сюда? Сплошные загадки…
Ученый на ощупь нашел лестницу и осторожно поднялся по ней.
- Кто-нибудь?..
Он раскрыл очередную дверь и оказался в просторном, но темном холле с двухсторонним широким подъемом на второй этаж и единственным естественным источником света - большим витражным окном с детальным узором в виде атома и электронов на орбитах. По обе стороны от лестницы были массивные классические двери в другие помещения, винтажные лампы на стенах были обесточены. Где-то вдали громко тикали маятниковые часы. Похоже, он в этом доме один…
Ван дер Берг быстро обернулся на входную дверь, которая была закрыта на автоматический замок, и снова перевел взгляд на лестницу. Скорее всего, на первом этаже бытовые помещения, а спальни и кабинет владельца поместья. Не слишком учтиво заявляться в чужое жилище и рыскать в чужих вещах, но другого способа узнать о хозяине дома не было. Что, если он как-то связан с создателем дублирующего устройства - или сам его…
В дверь неожиданно постучали.
Волькерт чуть не выронил шлем.
“Только не это”
Если это владельцы дома и они никак не связаны с его проблемой, то у него будут большие неприятности. И ведь никакого оружия для самозащиты с собой нет, - только шлем от скафандра, да кислородный баллон на спине. Достаточно тяжелый, чтобы отправить в нокаут взрослого человека, но неудобный в использовании…
В дверь постучали снова и в боковом стекле появился размытый силуэт, который гулко позвал по имени:
- Мистер Ван дер Берг?
Изобретатель остолбенел.
- Волькерт Ван дер Берг, это вы? - продолжил голос, судя по всему, молодого парнишки. - Пожалуйста, откройте, это почта.
Ученый задергался, ринулся к двери, но вспомнил, что на нем слишком странный костюм. “Некогда думать, нужно хладнокровие.” Быстро снял защитный скафандр, бросил вместе со шлемом в сторону, поправил рубашку, наспех зачесал волосы, - и открыл входную дверь, как ни в чем не бывало.
- Д-да?
- Здравствуйте, сэр, - поприветствовал его почтальон, бросив быстрый взгляд на его усталое лицо с несколько безумным от всего пережитого взглядом. - Вам письмо с доставкой, - пожалуйста, распишитесь здесь.
Ван дер Берг взял наскоро ручку и расписался одним нервным штрихом на бланке у предоставленного планшета.
- Очень хорошо, - парень забрал свой планшет обратно и протянул ему продолговатый конверт в очень старой бумаге. - Держите, хорошего дня - и берегитесь газетчиков.
- Газетчиков?.. - переспросил молодой ученый.
- Они будут здесь уже через полчаса, все равно все разнюхали. Можете стать знаменитостью, если захотите, - безразлично бросил почтальон через плечо, поправляя сумку. - Это письмо пролежало семьдесят лет.
Ван дер Берг ошарашенно закрыл за гостем дверь и уставился на конверт. Пожелтевшая бумага, надорванный край, частично осыпавшийся краситель… На передней части было написано тонким, извилистым почерком: “Доставить Волькерту Ван дер Бергу лично в руки ровно в 19:26, 21 ноября 1966 года по адресу: Великобритания, графство Кэмбридж, Импингтон, Клей Клоуз-лэйн, дом 16”
“Семьдесят лет?..”
Но как это вообще возможно?
Волькерт немного помедлил и все же аккуратно вскрыл пахнущий древностью конверт. Внутри была записка на чуть лучше сохранившейся бумаге. Ван дер Берг нашел взглядом выключатель и зажег в прихожей чужого дома свет, чтобы прочесть письмо. Оно было написано выцветшими чернилами и предназначалось, как бы ни было сложно в это поверить, именно Ван дер Бергу - или его полному тезке:
“Добрый вечер, мой будущий друг.
Могу представить Ваше недоумение, господин Ван дер Берг, но мы связаны больше, чем кажется. Для меня не составило никакого труда найти вас и передать это сообщение, - и вы уже наверняка догадались, почему.
Но мы не соперники друг другу. Не я причина ваших неудач с тем, что вы назвали фрактализатором вариативных реальностей. Проблема куда серьезнее - и для ее решения мы нужны друг другу. Вернее, я нужен Вам.
Когда Вы получите это письмо, я уже буду давно в могиле. Но это не помешает нашему сотрудничеству, поверьте. У меня были десятилетия, чтобы подготовиться к нашей заочной встрече, - и я приложил все усилия, чтобы ваша часть работы оказалась настолько простой, насколько это возможно.
Мне повезло меньше, чем Вам, и я оказался ограничен технологиями своего времени. Но у Вас есть все шансы завершить мою работу и обрести то, чего Вы так сильно желаете. Да, для этого придется пойти на некоторые жертвы, - но я более чем уверен, что Вы поймете их необходимость и согласитесь, что это единственное решение. Тяжелое, но безусловное.
Я знаю, что вместе мы изменим, освободим и исправим этот сломанный мир. В конце концов, в конце времён.
Александр Людвиг Гейлфорд,
Лондон, 1893 г.
P.S. Все ответы вы найдете здесь: …”
Волькерт Ван дер Берг опустился на пол. Все оказалось гораздо сложнее, чем он предполагал. Но придется идти до конца.
Ему нужны были ответы.
Поэтому молодой ученый сложил письмо из далекого прошлого в конверт, поднял с пола ставший ненужным защитный костюм со шлемом, выключил за собой свет, вышел за порог особняка, аккуратно закрыл за собой входную дверь, которая мягко захлопнулась на замок, - и ушел в сумерках угасающего дня, чтобы поймать на обочине такси до места, которое было указано в послании, и исчезнуть из поля зрения надолго, если не навсегда.
<< Вернуться назад (Глава 5) | В содержание | Читать дальше: Глава 7 >>