Глава 5
…В центральном офисе Королевской почтовой службы доставки на Финикс Плейс в самом сердце Лондона царило необычайное оживление. Все, кто мог оторваться от своих обязанной, кроме клерков и маклеров самого низшего звена, - столпились на третьем этаже неприметного с виду здания, в совещательном зале, куда, несмотря на усилия вызванных на случай беспорядков полицейских, все же пробрались несколько журналистов “Дейли Пост” и “Таймс”.
- И все-таки, Освальд, - поинтересовался у коллеги из соперничающего издания один из репортеров с сигарой, доставая блокнот и ручку, - что именно сегодня должно произойти? Мне дали редакционное задание, но никаких подробностей…
- Сам не до конца понимаю, Джеймс, - ответил его сосед в очках с толстой оправой. - Вряд ли что-то значительное, максимум на пару абзацев для предпоследних полос. Какой-то курьез из разряда “Занимательное перед сканвордом”.
- Н-да, - протянул Джеймс и пригладил волосы, - похоже, тебя тоже не любят, раз сослали сюда.
Освальд бросил на него немигающий взгляд.
- Не настолько сильно, как тебя, Джим. Слышал о том скандале в четверг… - Его сосед напрягся. - Не по-мужски это, руки так распускать. Если Эмма уволится, наши с радостью ее примут.
- Пусть сначала докажет хоть что-то, - немедленно огрызнулся журналист “Таймс”. - И вообще, какое тебе к черту дело?
Его конкурент флегматично пожал плечами и отвернулся.
- Мое дело - честно излагать факты и давать читателю самому делать вывод.
Джеймса это вывело из себя.
- Сначала начальству своему изложи факты - о том, как ты каждую пятницу крутишься в клубе для геев…
- А вот это было за гранью. - Освальд обернулся, его лицо покраснело и он был готов замахнуться сумкой-планшетом, когда стоящая в толпе перед ними блондинка с киношной укладкой обернулась и зашикала на них:
- Тише вы, тише! Начинается!
Мужчины смерили друг друга презрительным взглядом и перевели внимание на дальнюю часть комнаты.
Из бокового прохода вышел немолодой человек с седыми усами в опрятном костюме, шаркающей походкой прошел к трибуне у задрапированной красной тканью трибуне с приставленными по торжественному случаю британскими флагами, положил перед собой запечатанный конверт и начал:
- Уважаемые дамы и господа!
Гул в помещении стих. Джеймс бросил презрительный взгляд на коллегу и неохотно приготовился к записи; все еще разозленный Освальд достал и настроил увесистый фотоаппарат.
Старик закашлялся.
- Дорогие друзья! - начал он надтреснутым голосом, медленно и не торопясь. - Как многие из вас наверняка знают, вот уже тридцать лет я слежу за работой и безукоризненным соблюдением взятых нашей службой обязательств перед жителями Соединенного Королевства. - Почтенный глава почтовой службы поднял указательный палец вверх. - Каждый, кто когда-либо отправлял нашими силами письмо или посылку за последние четыреста пятьдесят лет, знал, что она дойдет до адресата в целость и сохранности. И сегодня мы должны доказать это себе и другим, как доказывали каждый божий день до этого. Что я хочу сказать… - Старик замялся, сжал край трибуны. Потом аккуратно поднял предмет перед собой и показал его аудитории: - Конверт, который я держу в руках… достался мне от отца. А ему - от его отца.
По толпе прошел шепот.
- Что за чертовщина… пробормотал Освальд, отматывая пленку. Джеймс обернулся к нему, забыв об обиде:
- Выходит, этому письму уже больше ста лет?
- В чем же его секрет? - Продолжил глава лондонской почты и оглядел присутствующих. - Никто не знает. Его содержимое до сих пор не узнали из-за этой небольшой надписи, - видите? - Он надел очки, дальнозорко прищурился и вытянул руку с конвертом, чтобы лучше сфокусировать на нем взгляд. - Неизвестный отправитель четко указал: “Не открывать до 12:00 14 сентября 1966 года”. Который час? - Выступающий посмотрел на часы. - Подождем еще пару минут, дамы и господа. У кого-нибудь есть вопросы?
Кто-то из присутствующих поднял руку, а Джеймс пробормотал про себя, наскоро записывая слова начальника почтовой служба:
- Интересно, что в нем…
Стоящая вперед секретарша с тщательно уложенными волосами повернула голову и высказала предположение:
- Может быть, послание потомкам?
Джеймс бросил в ее сторону хищнический взгляд, смерив ее, насколько это вышло с его точки обзора, с головы до ног, и произнес:
- Сейчас узнаем…
- Это точно пойдет на первую полосу, - преднамеренно вклинился Освальд, готовый сделать новый снимок.
- Не мечтай, - осадил его Джеймс, перестав раздевать глазами соседку, - моя заметка выйдет лучше.
Усатый хранитель почты за трибуной посмотрел снова на часы и закашлялся.
- Ровно полдень! Подайте мне перочинный нож… - Молодая женщина в форме с рыжими волосами тут же протянула желаемое. - Большое спасибо. Итак, дамы и господа! Момент истины..
Старик аккуратно надрезал конверт с боковой стороны, наклонил его, поднял выпавший лист пожелтевшей бумаги с идеально выписанным почерком, пробежал его взглядом - и изменился в лице.
В тихом зале снова пробежался неуверенный шепот.
- Что там?..
- Вы нам не скажете?..
- Извините меня, - наконец произнес глава Королевской почтовой службы, на его лице сошел испуг и вернулась профессиональная уверенность. - Я не имею права… это конфиденциальная просьба. Прошу прощения, конференция окончена. Алисия!
Джеймс, Освальд и остальные тут же посрывались со своих мест:
- Но сэр! Пару комментариев, сэр!
- Один момент! - поднял руки старик и подозвал: - Алисия, подойдите, пожалуйста, на минуточку.
Рыжая девушка с цепким взглядом снова подбежала к трибуне.
- Да, мистер Дикинсон?
Старик протянул ей листок бумаги и очень убедительным тоном отдал инструкции:
- Возьмите эту записку, - берегите ее, как зеницу ока! - спуститесь в отдел телеграфистов и передайте ее содержимое именно так, как здесь указано, в точности туда и к тому времени, как это указано. Вы меня поняли?
- Конечно, мистер Дикинсон, - без тени сомнений кивнула его помощница. В почтовом деле важна четкость и аккуратность.
- Я доверяю вам, как никому другому, - чуть более мягко заверил ее Дикинсон, после чего помахал уже свободной рукой: - Теперь идите, а я попробую как-то выкрутиться перед общественностью. - Когда Алисия уже спешным шагом направилась к выходу вместе с драгоценной посылкой, Дикинсон окликнул ее напоследок: - И помните! Телеграмма должна уйти немедленно! Мы обязаны вручить ее до того, как будет слишком поздно!
***
- Прошу всех к столу! - пропела Адели в красочно расшитом переднике, удерживая на весу тарелки. - С бургерами, увы, не сложилось, но я не дам небольшому пожару испортить вечер.
- Надо же, - отметил сидящий за столом Воробьев, протирающий руки, - стоило только уйти припарковать машину, а она уже ужин приготовила. Ты могла бы дождаться, сделали бы это вместе?..
- Ну нет, - сразу отмела девушка, - должно же у меня остаться хоть немного самоуважения. Что, я пасту приготовить не смогу?
- Конечно, можешь, - заверил ее доктор. - Это какой-то особый рецепт?
Француженка улыбнулась:
- Песто по-неаполитански, подсмотрела в одном из выпусков нашей газеты.
- Запах очень аппетитный, - искренне похвалил Алексей, отметив про себя, что на вид вышло и правда отлично, - и повернулся. - Что скажешь, Эд?
Прейфилд сидел во главе стола отрешенный, насупленный и все еще не отошедший от доброй бутыли вина и старого препарата, который должен был купировать действие алкоголя, если бы не ошибка в граммовке. В голове все еще шумело, взгляд плыл, а сердце предательски отстукивало не совсем ровный ритм. Эдвард заметил, что до боли в костяшках пальцев сжал подлокотник резного стула, и попытался расслабить позу. “Что бы сказала она, если бы увидела меня таким…”
Ученый в забвении помотал головой и на секунду зажмурился. “Нужно держаться, гнать эти темные мысли…”
Он резко раскрыл глаза и встретился взглядом с критически настроенным Воробьевым и достаточно встревоженной Дюпон.
- Ч-что?.. - переспросил он.
- Оцени по достоинству кулинарные старания нашей юной подруги, будь любезен, - с долей резкости попросил Алексей, изобразив британский акцент.
- Хм. - Прейфилд принюхался к блюду, которое Адели поставила перед ним первым, пока он думал о чем-то своем. "Запах, должен сказать, отменный…" - отметил он про себя, выдавил подобие вежливой (но довольно угрожающей) улыбки, взял неуверенной рукой вилку и попробовал сочно-зеленое блюдо на вкус. И надо сказать, оно и вправду было прекрасным.
- Недурно, недурно, - одобрительно буркнул Прейфилд, с набитым ртом, заметно оживившись, - вполне достойно. Спасибо.
- И все?
Воробьев приспустил очки и поднял седеющие брови.
Эдвард поправил всклоченную бороду и миролюбиво добавил, потянувшись за солью и перцем:
- Скажу так: в лучшие времена мне доводилось бывать в высших кругах Нового и Старого света, - и это отлично вписалось бы в трапезу Черчилля или Эйзенхауэра, уж поверьте тому, кто пожимал им руки.
- Крайне польщена, ваша светлость, - отвесила шутливый реверанс Адели, но по её зардевшемуся лицу и улыбке было видно, что ей было приятно.
- Надо же, какие речи, товарищи-друзья, - хлопнул по столу Воробьев и поднял перед собой стопку водки. - Предлагаю за это выпить!
Девушка бросила резкий взгляд с него на Прейфилда и обратно, но старый ученый, вопреки ее ожиданиям, сделал колеблющимся движением упреждающий жест рукой.
- П-пожалуй, я откажусь, - произнес он неторопливо. И пояснил в ответ на удивленные взгляды: - Не хочу нагружать себя, тело и так на ладан дышит с последними событиями.
- В высшей степени похвальное решение, - снова не смогла скрыть улыбку Адели и подняла фарфоровый чайник: - Тогда чайку?
За резным лакированным столом прямиком из XIX века бурно протекала беседа за поздним ужином. Воробьев рассказывал истории из своей недавней практики и забавные курьезы, Адели громко смеялась и просила деталей, и даже Прейфилд, обычно очень замкнутый и нелюдимый, выглядел спокойным и даже расслабленным. Он сидел вместе со старым другом и новой знакомой, которая годилась ему в дочери, и вместе с действием седатива испытывал немного сюрреалистичное ощущение, будто все снова как прежде, за одним столом он и много старых друзей, знакомых лиц, которые когда-то играли важную роль в его жизни, но которых уже давно нет и не будет. Воробьев постарел, поседел и осунулся, но он был единственным живым напоминанием о временах, когда все было совсем по-другому… о временах, которые никогда не вернуть.
Эдвард снова погрузился в сумрачный транс воспоминаний и сожалений, пока его не встревожила тишина и последовавший за ней неразборчивый звук.
- Д-да? - переспросил он.
- Снова ты, старина, отключился… - рассмеялся достаточно уже раскрасневшийся от алкоголя Воробьев. - Я сказал, что ты нам так и не рассказал свою историю.
- Какую историю? - нахмурился Прейфилд, уже догадываясь, что ответ ему не понравится.
- Историю своей жизни, - протянул как что-то само собой разумеющееся русский врач под шафе. - Понимаю, может быть, это не совсем тактично и момент не самый лучший, но… я сгораю от любопытства, приятель. И тебе все равно рано или поздно придется начать свой рассказ.
- Не уверен, что готов его рассказывать.
- Почему? - сочувственно произнесла Адели и дотронулась до руки Эдварда. - Мы никогда не осудим Вас. Мы рядом и мы хотим помочь, - она обернулась на Воробьева. - Правда, Алекс?
- Кхм, конечно, - Алексей прокашлялся и попытался сделать серьезное лицо достаточно трезвого вида. “Кажется, последняя стопка была лишней…” - Никакого осуждения. Просто я долго думал над этим… Мы не виделись восемь лет и Прейфилд, которого я оставил, был известным по всему миру общественным деятелем, бесстрашным изобретателем и владельцем перспективного бизнеса, и… ну, ты сам понимаешь.
- Я понял, что ты именно хочешь услышать. - Эдвард Грегори Прейфилд сложил перед собой руки и насупился. - Историю падения.
Повисло тяжелое молчание.
Жалеющий о том, что вообще начал этот разговор, Воробьев заерзал на месте. Адели уставилась в пустую тарелку, ей захотелось провалиться под землю.
- Что ж, - обвел их тяжелым взглядом все еще болезненно выглядящий ученый, его жёсткий голос начал дрожать, - во все времена такие истории хорошо продавались. И я расскажу вам свою. Удовлетворю ваше жаждущее любопытство.
Адели подняла было руку, но Воробьев встретился с ним взглядом и покачал головой.
- Ты был прав, Алексей. У меня действительно было все. Если бы я только понимал это…
***
“…и сегодня, двадцатого мая тысяча девятьсот шестидесятого года, впервые в “Шоу Майка Дугласа”, в прямом эфире и полностью в цвете, — напоминаю, переходите на цветное телевидение, будьте в ногу со временем! - я с огромным удовольствием представляю вам гостя юбилейного выпуска нашей программы, — человека, ставшего символом научно-технического прогресса, неутомимого изобретателя и искателя приключений, ветерана войны и автора популярных бестселлеров, визионера и мечтателя, прошедшего долгий путь перед признанием и любовью как у себя на родине, так и у нас. И это еще не все! Чтобы попасть к нам на встречу, он перенес ужин с премьер-министром и отказал самой королеве, — встречайте новоиспеченного рыцаря Ордена Кавалеров Почета, сэра Эдварда Грегори Прейфилда!”
Под звуки бравурной музыки из-за портьер вышел худощавый человек средних лет с намечающимися сединами и раскланялся в свете софитов.
“Доброе утро, Америка!”, - с улыбкой помахал он сидящим в зале людям и отдельно сложил пальцы буквой V в объектив телекамеры. - “Мира и любви, мальчики и девочки! Занимайтесь любовью, а не…”
“...войной, конечно-конечно,” - поспешил прервать его телеведущий с напомаженными волосами и бросил быстрый взгляд в сторону закулисья. - “Пожалуйста, присаживайтесь!”
“Вы не против, если…” - ученый повернулся и приподнял солнцезащитные очки.
“Как вам угодно, - вошел в колею телеведущий и улыбнулся в сторону оператора, - мы знаем, что это часть вашего образа и вы никогда не снимаете их на публике”
“Скорее, берегу зрение, - гость эфира с облегчением присел на красное кресло строгого фасона и потянулся за кружкой с заранее заготовленным кофе, - у меня приобретенное повреждение сетчатки, а заменить глаза на искусственные, к сожалению, слишком смелая затея даже для меня…”
“Отличная шутка, мистер Прейфилд!” - с готовностью кивнул мистер Дуглас. В зале послышались аплодисменты.
“Не совсем, - не без улыбки возразил Эдвард, сделав глоток достаточно хорошего капучино. - У меня есть несколько прототипов в работе, но до лабораторных испытаний еще идти и идти”
“Неужели? - Телеведущий оживился. - И это действительно технически возможно?”
“Совершенно точно. - Прейфилд поставил чашку на стол и сложил руки перед собой. - Мы уже достигли многого в восстановительной хирургии, но если пойти немного дальше, анестезиология и кибернетика… - Часть сидящих в темноте студии людей переглянулись. - Можно представить себе имплант, который не только вернет утраченное зрение, но и подарит новые области чувств!..”
“Невероятно, уважаемые телезрители”, - снова посмотрел в объектив телеведущий. Гости такого формата были его любимыми.
“...Например, рентгеновское зрение или восприятие инфракрасного диапазона. - Эдвард наконец повернулся к затихшей толпе и воздел руки. - Только представьте, мы смогли бы видеть сквозь стены, или посмотреть вверх и увидеть всю бездну космоса именно такой, какая она есть… все, что скрыто за непроницаемыми облаками межзвездного газа и пыли!”
“Без телескопов и обсерваторий?..”
“Без телескопов и обсерваторий! - с готовностью подтвердил ученый. - Человек сам может быть инструментом познания вселенной, - и гораздо лучшим, чем то, какими нас создала природа. Я верю, когда-нибудь мы сможем обрести над своими телами власть настолько большую, что… человеку сегодняшнему это покажется настолько же невероятным и шокирующим, как и кроманьонцу - радиосвязь. Как вообще объяснить пещерному человеку, что можно передать речь, музыку или телетрансляцию прямо по воздуху, невидимым образом, на тысячи километров? С его точки зрения для этого есть только одно объяснение.”
“И какое же?”
“Магия. - Прейфилд с удовлетворением сложил руки на груди. - Мы все занимаемся магией. Мы новые чародеи, творящие чудеса. Но вместе с тем… - Мужчина посмотрел перед собой и задумался. - Вместе с тем мы и открыватели того, что еще не открыто. В отличие от книжных кудесников, мы не орудуем заклинаниями или древними свитками, - мы работаем в строгом соответствии с логикой и здравым смыслом, наши вычисления можно проверить и опровергнуть, если мы где-то ошиблись, - или взять за основу и шагнуть еще дальше, если мы оказались верны.”
Майк Дуглас, успевший во время тирады гостя тоже отпить из своей чашки кофе, понимающе прищурился, пытаясь вывести разговор в нужное русло.
“Ученые не волшебники, - но может быть, скорее жрецы?.. Служители храма истинного знания?”
Эдвард нахмурил брови и посмотрел на него.
“Не совсем… - Он на секунду задумался. - Наше отличие, например, - да простят меня слушатели, - от религии в том, что мы ошибаемся. Религия - нет. - По толпе в зале прошел шепот. Прейфилд отметил это про себя и продолжил, тщательно подбирая слова. - Догмы, дарованные кем-то свыше, всегда незыблемы и консервативны. Но знание, с которым мы работаем, не догма, оно реально и постоянно уточняется по мере того, как мы все больше и больше узнаем о Вселенной. Говорят, Бог не совершает ошибок, но мы - еще как. И в этом, если позволите… наше преимущество.”
Ведущий заметно занервничал:
“Простите, позвольте мне прояснить в интересах наших зрителей. Вы противопоставляете себя Богу?”
“На этот вопрос я не могу ответить, не оскорбив чьих-то взглядов,” - улыбнулся Прейфилд, и кто-то в толпе тут же выкрикнул:
- Богохульник!
Ученый средних лет еле заметно пожал плечами.
“Всего лишь скромный приверженец критического мышления. Задавайте вопросы, друзья мои. Ответы на них вам могут не понравиться, но лучше быть изгнанным из рая со знанием об истинном положении вещей, чем пребывать в тюрьме своих косных представлений, не имеющих отношения к реальному миру… - Эдвард обернулся к Майклу и предложил: - Перерыв на рекламу?”
- Слушайте, ну вы даете, - не удержался и выпалил киномеханик в сторону гостя, когда тот сошел со своего кресла в телестудии и направился к зоне отдыха на площадки. Прейфилд сразу же обернулся. - Вся страна завтра будет это обсуждать, - покачал головой грузный брюнет и протер лоб салфеткой.
- Ваши рейтинги могут улучшиться, - улыбнулся ученый и бросил взгляд на еще теплую кофеварку. Осталось еще два сегмента интервью, а межатлантический перелет был долгим.
- Это точно, - кивнул оператор и засунул руки в карманы штанов, - руководство на то и рассчитывает. Но вы, с-сэр… не боитесь гнева консерваторов? Барри Голдуотеру точно не понравится все, что вы тут наговорили.
Эдвард с видимым удовольствием пододвинул одну из множества блестящих от чистоты чашек, подмигнул ассистентке по реквизиту и налил себе кофе.
- Скажу честно, - произнес он после небольшого глотка, - мне безразлично, что обо мне думают, - особенно бывшие кандидаты в президенты. Сколько было обвинений за мою жизнь: и в поддержке пост-колониальных сепаратистов, и в симпатиях к коммунистам, даже в связях с нацистами…
- Рад что вы так легко все переносите, сэр.
- И я рад за вас… погодите-ка. - Прейфилд поставил чашку на край столешницы и произнес изменившимся тоном, не отводя глаз с лежащей неподалеку стопки. - Эта газета сегодняшняя?
- Д-да, - встревоженно кивнул техник, - вроде бы только что принесли.
- Беру свои слова обратно, - медленно произнес Эдвард Грегори Прейфилд, все еще смотря на передовицу “Чикаго Трибьюн”. - Ваши рейтинги точно взлетят.
Он взял стопку газет в руки и медленно приподнял ее со словами: - А для меня это…
“КАТАСТРОФА” - большими буквами гласила статья дня с подзаголовком “Взрыв на концерне “Прейфилд Футуристикс”: счет жертв идет на десятки”.
***
- Мон дью… - прошептала Адели.
Воробьев сжал костяшки пальцев, переглянулся с ней и покачал головой. Прейфилд поджал губы и кивнул:
- Н-да.
Повисло молчание.
- Мне очень… очень жаль, правда, - наконец произнесла девушка и растерянно сложила руки перед собой. Она подняла робкий взгляд на собеседника и увидела, как увлажнились его больные глаза, заметно более трезвые, чем обычно. Дюпон закусила губу. - И как… как вы оправились от такого удара?
Эдвард усмехнулся.
- Никак.
Воробьев мрачно посмотрел на бутылку водки, отряхнулся и потянулся за чаем. Француженка поперхнулась. Эдвард поспешил продолжить:
- Это было только началом конца.
***
- Мистер Прейфилд! Мистер Прейфилд!
Свет софитов жег глаза.
- Прокомментируйте слухи!
Вспышки. Шум моторов телекамер.
- Что вы скажете в ответ на обвинения?
Гул голосов.
Эдвард промочил запотевший лоб. Это действительно будет непросто…
- Тише, пожалуйста, - начал он, наклонившись к кафедре.
Не помогло.
- Дадите свой комментарий?
Нескончаемый гул голосов.
- Сэр, а что вы скажете на заявления городского судьи графства Йоркшир…
- Сможете уделить нам минутку на эксклюзивное интервью?
Эд почувствовал, что его терпение уже на исходе.
- Пожалуйста, все ЗАТКНИТЕСЬ! - закричал он, не сдерживая себя, в микрофон.
Репортеры, прибывшие со всех уголков Великобритании, замолчали.
Прейфилд, жмурясь от вспышек фотокамер репортеров, к которым требование соблюдать тишину не относилось, попытался взять себя в руки.
- Прошу меня извинить.
По толпе репортеров прошел ропот. Кто-то произнес: “Записывайте внимательно, Освальд…”, журналисты придвинули ближе неуклюжие диктофоны на бобинах.
Эдвард выдохнул и начал свою речь более спокойным голосом, в котором чувствовалось железо.
- Как основатель и главный директор своей компании, я должен выступить с официальным заявлением. - Ученый в траурном костюме понурился и вздохнул. - “Прейфилд Футуристикс” глубоко… опечален, - я лично просто опустошен, - случившимся. - Официальные речи никогда не давались ему легко, даже с телесуфлером. “Но нужно двигаться дальше”.
- Мы уже провели внутреннее расследование, - продолжил с большей уверенностью глава собственного концерна, поблескивая стеклами очков,- и выяснили, что в результате непреднамеренного нагрева одного из герметичных танков произошло расширение металла, разгерметизация одного из отсеков и утечка небольшой доли токсичного вещества, которое вступило в реакцию с воздухом и сдетонировало, унеся… унеся жизни трех человек и ранив семнадцать. - Шелест записных книжек и скользящих по ним записных шариковых ручек приглушил еще слышный ропот. - Я глубоко сожалею о том, что случилось. Я и моя компания сделаем все, чтобы подобная трагедия никогда не могла повториться. Даю вам слово джентльмена.
Прейфилд отвел взгляд с машинописного текста и выдержал паузу, щурясь в свете еще более частых вспышек. От света уже начали болеть глаза, но он не стал брать с собой темные очки из уважения к жертвам несчастного случая.
- А пока, - продолжил Эдвард, приподняв руку, - я хочу заверить общественность, что мы делаем все, чтобы помочь тем, кто получил ранения, и поддержать семьи тех, кто два дня назад потерял близких. - Прейфилд откашлялся и продолжил: - Я сам из своего кармана обеспечу денежное довольствие всем пострадавшим на пять лет вперед, и лично прослежу за тем, чтобы смерти погибших не были напрасны.
Оператор одного из центральных каналов приблизил телекамеру, чтобы поймать крупный план. Эдвард бросил в кадр взгляд и уверенно продолжил:
- Мы проведем ревизию всего международного концерна, проверим каждую производственную линию, проинспектируем каждый аспект создания каждой детали наших изделий, чтобы сделать компанию самой надежной и безопасной в мире. - Голос ученого задрожал и он положил руку на сердце: - Мы с вами строим будущее, которое будет лучше сегодняшнего дня, в котором не будет места страданиям и нищете, в котором каждому и каждой найдется место, которое они будут звать домом. Как мы можем идти к этой цели, когда наши танкеры плавятся и горят?
Прейфилд встретился взглядом с сочувствующей блондинкой в первом ряду, и он почувствовал, что еле сдерживает себя. Мужчина отвернулся, неловким движением доставил из нагрудного кармана платок и промокнул увлажнившиеся глаза.
- Извините… - произнес нежеланный герой дня, посмотрел перед собой и отложил ставшие ненужными бумаги, - в других обстоятельствах мы бы встретились через полгода на презентации первого в мире летающего автомобиля на винтовой тяге. - “Я должен это сказать. Это может нанести удар моему бизнесу, но это будет по крайней мере человечно”. Эдвард Прейфилд понимал, что многие, кто на него рассчитывал, могут не одобрить все, что он собирается сказать, но он не мог поступить иначе. - В произошедшем частично моя вина, - наконец произнес ученый. - Я… я подстегивал производство. мотивировал сотрудников больше работать, - что тут греха таить, до последнего сопротивлялся профсоюзам. Это моя вина. И я хочу попросить прощения.
Среди участившихся щелчков вспышек раздался неожиданный голос:
- Только за это, господин Прейфилд?
Эдвард ожидал чего угодно, но не такой интонации.
- О чем вы? - Он близоруко сощурился, пытаясь найти говорящую. И только через мгновение понял, что уже видел ее.
- Ну как же, - холодно ответила светловолосая девушка из первого ряда и приблизила к себе записывающее устройство, - у нашего издания есть информация, что вы не гнушались чужой интеллектуальной собственности. Я Оливия Коулз из “Вашингтон Таймс”. Мы выяснили, что некоторые из ваших патентов никогда вам не принадлежали. Что вы на это скажете? - Журналистка из столичной газеты направила микрофон от себя.
- Так, одну минуту. - Прейфилд действительно был в замешательстве. - Я не совсем понимаю, что именно вы имеете в виду.
Оливия отвернулась, чтобы достать что-то из своей наплечной сумки.
- Да хотя бы вот это. Видите?
***
- …Кофейный стаканчик? - с удивлением переспросила Адели.
- Именно, - Прейфилд кивнул и устало подпер рукой подбородок.
Девушка сосредоточенно посмотрела перед собой.
- Даже не думала, что это вы могли их изобрести. Как раз на днях была в Лондоне, забегала в кафе… погодите.
- Д-да? - оживился Воробьев, который все это время был занят детоксикацией порядочно выпившего организма вкусным домашним чаем.
- Это действительно были вы. - Адели подняла большие глаза на пожилого ученого. - На кружке была ваша фамилия, они даже не смогли ее стереть до конца…
Эдвард отмахнулся:
- Не стану спорить, изначальный патент не мой, бумажным стаканчикам уже полвека. - Француженка приподняла брови. Чуть оживившийся ученый пожал плечами и продолжил: - Моей идеей было сделать их из термоизолирующего пластика, - я придумал и испытал состав полимеров, который сохранял температуру напитка высокой, при этом не обжигал руки. - Прейфилд сложил руки на груди и не без гордости добавил: - А еще стакан можно было легко сложить и разложить обратно благодаря особой конструкции.
- Мне ты об этом не рассказывал… - произнес Алексей, помешивая ложечкой в чашке.
- Но… - Дюпон все еще не могла понять главного, - Если это действительно ваша идея, которую вы не просто придумали, но запустили в производство, - то почему вас обвинили в плагиате?..
Прейфилд вздохнул и тоже налил себе чаю.
- Я был слишком юн и доверчив, когда начинал заниматься наукой и предпринимательством. - Он добавил пару кубиков сахара и задумчиво перемешал их. - Один из моих партнеров воспользовался лазейкой в законодательстве и ударил мне в спину тогда, когда я меньше всего ожидал.
Воробьев перевел на него усталый взгляд из-под очков:
- Ты о том, о ком я думаю?..
- Да.
- Его по-своему можно понять, - Алексей кивнул своей же фразу и погрузился в воспоминания, - по-видимому, отчасти приятные.
- Едва ли, - покачал головой Эдвард с кислой миной. - Я не виноват, что он переспал со своей секретаршей, а его жена об этом узнала.
Единственная девушка за столом подняла руки:
- Ого. Не уверена, что хочу обо всем этом знать…
- М-да, вам и не стоит, Адели.
- Но ты-то ведь с ней и не спал, правильно? - все-таки не успокаивался Алексей.
- Спрашиваешь. Конечно, нет. - Прейфилд подумал о чем-то и улыбнулся. - Мы просто дружили семьями, - Тим и Агата, я и приборы…
- Союз, созданный на небесах, - рассмеялся Воробьев и приподнял чашку в шутливом салюте.
- И не говори.
Адели оглядела друзей и улыбнулась. Какая же сильная между ними была - и есть! - связь… и сколько в этой связи света. Света, который по-настоящему меняет мир… Вот бы зажечь его еще больше. Этот свет так легко потерять, если дать темноте души поглотить все хорошее и светлое, что в тебе есть. “Но за это надо бороться”.
Девушка задержала взгляд на старшем из приятелей и подумала, что перед ней был практически живой пример человека, который пережил гораздо больше, чем то, что он успел о себе рассказать, и это почти сломило его, - но не до конца. И несмотря на то, в каком ужасном состоянии она его встретила в самом начале и через что им обоим уже пришлось пройти, - она знала, что Прейфилд из тех, кто всегда выберется наверх и поможет всплыть остальным.
Иногда и таким людям нужна помощь.
Дюпон задумалась. Перед ней был потрепанный искатель приключений, человек-история, близкий друг Фейнмана и ученик Теслы. Что могло бы его взбодрить еще сильнее, чем чересчур ностальгическое возвращение в заброшенное поместье на родине, которую он оставил?
Ответ нашелся сам собой, - вместе с тем, о чем она чуть не успела забыть.
***
- Вот оно…
Волькерт Ван дер Берг поднял тяжелую записную книжку прямо к лицу и пробежал уравнения взглядом еще раз. И еще.
И еще.
Идеально.
“Лаконично и элегантно…” - пробормотал молодой ученый в тяжелом защитном костюме, оценивая формулы еще раз. Все переменные сходятся, уравнения верны, все погрешности сведены к нулю. “Идеальное решение”.
Он очень долго шел к этому моменту. Бесчисленные тесты, бессонные ночи, теоретическая подготовка и проверка гипотез, тестирование на микроскопическом уровне и опыты на образцах живой материи… все показывало, что он прав и его устройство должно работать. Особенно сейчас, когда при помощи купленного на последние сбережения экспериментального образца вычислителя вероятностных величин он нашел и исправил все возможные узкие места технологии, над которой он работал в одиночку всю жизнь, - сейчас наконец должен наступить момент истины.
Голландец повернулся к экрану лампового компьютера, вбил несколько команд через консоль из модифицированной пишущей машинки и под гул и щелканье разогревающегося аппарата начал осматривать провода и движущиеся части достаточно крупного постамента с четырьмя небольшими столбами по краям, занимавшего центр комнаты. ЭВМ наконец обработала команду, ее кинескоп погас, а на свисающем с потолка в дальнем конце кабинета квантовом вычислителе за охлаждающей камерой зажглись огоньки, послышался низкий гул и последовательность автоматических команд запустила работу основного механизма. Лампы на столбах зажглись вразнобой, проводка заискрилась и Ван дер Берг с облегчением заметил бегущие огоньки плазмы внутри цоколей. “Энергопотерь нет, температура достаточная…” Сверху ударил сноп искр и с потолка начала опускаться округлая металлическая пластина на выдвижных держателях, которая остановилась на высоте чуть выше двух метров и с лязгом начала вращаться. Штыри по краям нижней части платформы выдвинулись из пола еще на полметра, внешний круг металлического основания тоже начал вращаться - все быстрее и быстрее, пока наконец не сравнялся в скорости с верхним кругом. Из плазменных ламп снова брызнули искры, послышался треск и экран ЭВМ снова загорелся с длинным списком выполненных команд и вычислений. Ван дер Берг подбежал к терминалу, пробежал взглядом выполненный алгоритм, напечатал новый набор команд и отошел на безопасное расстояние.
Цоколи ламп на высоких столбах раскрылись по центральному шву, как бутоны цветов, и из их центра резко высвободились дуги холодной плазмы, ударив в потолочный отражатель. Вращающийся контур запустил ответную реакцию и столб синего пламени накрыл собой все устройство, обернув его в непроницаемый цилиндр мерцающей чистой энергии.
- Получилось! - не сдержал чувств ученый.
Волькерт с осторожностью обошел потрескивающий столб замкнутого на самое себя огня, осмотрел отчет вновь включившегося экрана компьютера и приготовился к последней части испытаний. Самая важная часть эксперимента, вся суть последних четырнадцати лет его жизни… Ван дер Берг вздохнул, закрыл глаза и вслушался в шипение и треск работающего устройства, перебивающего пение птиц и шум немногочисленных машин за окном. Это может быть опасно. Смертельно опасно. Но он знал, что его расчеты были безукоризненны, все предварительные испытания успешно пройдены, а гипотеза, которую он собирался подтвердить, - безумна с точки зрения традиционной физики, но теоретически возможна с точки зрения новой и экспериментальной физики частиц. В конце концов, идеи Эйнштейна об относительности пространства-времени тоже когда-то казались безумием…
Молодой ученый выдохнул, наклонился вперед и набрал последнюю команду, самую главную. Подумал над последним аргументом запроса - и нажал последовательно кнопки “+”, “1” , “5” и “Ввод”.
Блоки памяти ЭВМ снова зашумели, преобразовывая биты и байты команд в физические инструкции для квантового вычислителя, свисающие с потолка блоки которого снова загорелись синим в своей герметичной камере со сверхнизкой температурой. Из устройства, вокруг которого все еще работал плазменный щит, экранирующий электромагнитное и радиационное излучение, послышался низкий звук, по цилиндрической поверхности экранирующей энергии прошла рябь, два передних штыря задрожали, их телескопическая конструкция вытянулась вверх, обнажив новые реле и контакты, по которым пробежали молнии электрического тона, - и в нижней части гудящей конструкции начало формироваться маленькое окно из нестерпимо-белого света.
- Отлично, просто отлично! - воскликнул Волькерт. Он бросил взгляд на наручные часы и бросился надевать головную часть защитного скафандра. Ему потребуется воздух, поэтому у него уже был заготовлен кислородный баллон и дыхательная маска, - к тому же, костюм был полностью герметичен, усилен алюминиевыми вставками с экранирующими элементами и создан из ткани, способной (в теории) пережить ядерный взрыв. “На создание одного этого костюма ушло несколько месяцев напряженной работы…”, - писал Ван дер Берг в одном из писем друзьям-ученым из-за границы, - “...и я надеюсь, что он сослужит свою службу, когда я смогу совершить первый шаг и заявить о своем открытии на весь мир”.
- А сейчас… - Волькерт с шумом застегнул на себе шов между шлемом и скафандром, проверил замки и кислородный баллон, обернулся - и замер.
Кинескоп ЭВМ непрерывно мигал, вращающиеся платформы почти остановились, плазменный экран рассеялся, - только лампы на штырях немного искрили, пытаясь хоть как-то поддерживать работоспособность устройства, которое стояло в клубах пара от рассеивавшейся энергии, и не было ни следа от обжигающе-белого входа.
- Нет, ну нет же!
Ученый почти разорвал на себе защитный костюм, подбежал к самодельному компьютеру, вытащил из кармана рубашки очки и начал внимательно вчитываться. Данные запуска на экране не говорили ни о чем необычном, все было точно так, как он и рассчитывал. С квантовым вычислителем тоже никаких проблем не было, прием и передача данных ничем не прерывалась… все выглядело так, что устройство должно было сработать.
Но не сработало.
- Черт побери, - громко выругался визионер-изобретатель и вытер пот со лба. Остановиться сейчас, когда все почти получилось?
“Есть, конечно, маленький шанс, что проблема в недостатке энергии…”
***
Несколько дней спустя, поздно вечером Волькерт Ван дер Берг вернулся в свою лабораторию после долгой и не совсем легальной поездки в столицу. Он подошел к двустворчатому окну, раскрыл его и вытащил огромный моток проводов, который предварительно закрепил на наружной стороне своего трехэтажного дома. Противоположный конец кабеля питания находился во многих километрах от города, ветвился и подсоединялся разными комбинациями, чтобы не быть обнаруженным нидерландской полицией, а самый его конец был незаметно подключен к энергосистеме Амстердама. Ван дер Берг понимал, что это может не решить возникшей проблемы, но как настоящий исследователь он должен был проверить все версии.
- Ну, была ни была…
Волькерт потрогал только что соединенные контакты, проверил резервное питание генератора, обновил уравнение с новым максимально допустимым напряжением, перенабрал самым тщательным образом команды на терминале машины, проверил все возможные ошибки, убедился, что механизм запускается до точки формирования экранирующей сферы, надел все же защитный скафандр полностью и до конца, ввел последние команды в консоль и нажал “Ввод”. Снова посыпались искры, раздался сильный треск, в воздухе запахло озоном и резко исчез весь свет, кроме сильного мерцания плазмы синеватого цвета; Ван дер Берг бросил взгляд за окно - во всем городе (и за его пределами, судя по всему) выбило пробки. Но устройство не остановилось: реле автоматически перевело всю усиленную новым разрядом систему на генератор, контуры продолжили вращение, а плазма все так же текла по невидимым стенам защитным слоем. “Отлично…” Ученый подбежал к терминалу и ввел последнюю команду ручного запуска, на этот раз на пять минут работы, и одним прыжком вернулся обратно. Плазменный цилиндр накалился сильнее и в его нижней части снова забрезжила полоска света. Волькерт прищурился - но тут из верхней платформы посыпались искры, движущиеся части со скрипом остановились и все сияние снова исчезло, погрузив комнату в непробудный мрак.
- Проклятье.
Ученый выдернул из обездвиженного устройства моток силовых кабелей, бросил взгляд за окно, где забеспокоившиеся жители начали зажигать фонари в своих потемневших домах, раскрыл створки и выбросил уже не нужные провода наружу, чтобы убрать их позже до приезда полиции и аварийных служб. “Значит, дело не в напряжении”, - подумал мужчина и закурил.
Нужно найти разгадку. Теоретическая часть эксперимента безукоризненна, техническая тоже рассчитана от и до. В чем же дело?
Изобретатель потушил догоревшую сигарету стоя у окна и задумчиво посмотрел на загорающиеся огоньки недалекого пригорода. Он найдет решение. Обязательно добьется этого. А пока…
Волькерт Ван дер Берг заметил далеко внизу прогуливающегося с собакой пенсионера в жилетке и с большой дорожной - и обернулся на кабинет, полностью забитый системами своего изобретения.
Такого никто еще не делал, но… “Теоретически, есть вероятность успеха”
И как ему не приходило это в голову раньше?
***
…Тем временем, в понемногу оживающем поместье в Импингтоне, графство Оксфорд, Великобритания, у молодой девушки созрел план того, как оживить хозяина дома и вернуть ему прежний огонь.
- Знаете, - начала невзначай Адели, потянувшись за чайничком, - я как-то все же заглянула в винный погреб…
- Очень непохоже на вас! - попытался пошутить Прейфилд, на что Воробьев немедленно отреагировал:
- Но мы, если что, горячо поддерживаем… - - Эдвард смерил его осуждающим взглядом. - Что?
- …и мне показалось странным… - продолжила девушка, запнулась и решила поинтересоваться: - А вы давно туда заходили?
- Неделю назад, а что? - нахмурился ученый.
- Не уверена, что это обычно, но, кажется, я нашла тайную комнату.
Повисло молчание.
- Тайную комнату? В погребе?.. - Прейфилд откинулся на спинку стула и уверенно заявил: - Это невозможно. Я знаю каждый уголок этого дома и сам вносил в него коррективы.
- Эд прав, - подал голос тоже выпрямившийся и заметно протрезвевший Воробьев. - Мы никогда не планировали и не закладывали никаких бункеров или тайных комнат именно в винном погребе.
- Однако, - Дюпон продолжала настаивать на своем, - он там действительно есть.
***
- …И девушка оказалась права.
Адели бросила взгляд на Алексея и он понял, что сказал это вслух. “Извиняюсь”, пробормотал врач.
Пыль почти осела; Прейфилд надел в свете керосиновой лампы очки и наклонился вперед.
- Интересно…
Прямо перед ними была только что отъехавшая в сторону секция винного стеллажа с фальшивой бутылкой, скрывавшая за собой старого вида нишу с тяжелой, обитой железом дверью, на которой успела скопиться паутина и пыль.,
- Этого места не было на чертежах, насколько я помню, - размеренно произнес англичанин. Его друг посмотрел на него серьезным и почти трезвым взглядом:
- А они могли быть подделаны?
- Не исключаю… - протянул Прейфилд. - Но кем? И когда?
- Дверь выглядит очень старой, - вставила Адели и провела пальцем по кованой ручке с витиеватым флоральным узором.
- Да, чуть ли не одного возраста с домом, - согласился Эдвард. - Его построили в XVII веке, здесь когда-то было фамильное гнездо династии Прейфилдов.
- Звучит-то как, - не упустил возможности сострить Алексей. - А у моей бабки всего-то был хутор под Тернополем…
Девушка провела по изящной замочной скважине, которая выглядела глубже, чем можно было ожидать.
- Интересно, где-нибудь в этом доме найдется ключ?..
- Это не обязательно, - Прейфилд засунул руку в задний карман брюк и вытащил предмет, похожий на ручку. - Отойдите-ка…
Дюпон и Воробьев расступились, и хозяин дома засунул вытянутый металлический предмет прямо в отверстие для ключа. Послышался легкий звон и щелчок. Прейфилд нажал на наружную часть устройства, которое отозвалось серией постукиваний и щелчков, после чего начал поворачивать его из стороны в сторону. Спустя пару секунд устройство застряло намертво и отозвалось последним звоном; Прейфилд издал ликующий звук и уверенно повернул импровизированный ключ против часовой стрелки. Дверь с тяжелым засовом медленно отворилась.
- Ну надо же! - не удержалась Адели под удивленным взглядом врача. Изобретатель пояснил не без гордости:
- Помогает, когда для ключей оказываются нужны ключи.
***
Прейфилд раскрыл старинную дверь шире, сделал знак спутникам подождать, осмотрелся и прислушался. Никаких признаков ловушек или опасности…
Ученый взял стоящий неподалеку фонарь, сделал галантный жест рукой и девушка, первая нашедшая тайное место, с готовностью приняла приглашение и зашла первой внутрь.
Тайник был небольшим, но очень высоким: три на три метра пустого пространства с крестообразной отметиной на полу, небольшим стулом и кучей осыпавшейся штукатурки в углу.
Адели почувствовала разочарование.
- Но ведь… здесь ничего нет…
Воробьев зашел последним и был вынужден с ней согласиться.
- Н-да. Странный выбор для тайной комнаты.
Прищурившись, Прейфилд продолжил осмотр.
- И правда. Оно идет на все три этажа?..
Адели посмотрела наверх: высоко вверху отсвечивало небольшое слуховое окно, скрытое снаружи за изгибами крыши, а через прорези вентилирующих отверстий успел прорасти плющ. “Зачем кому-то понадобилось проектировать такое странное помещение?”
Девушка подошла к резному стулу и заметила на нем клочок бумаги.
- Эдвард! Алекс!
Друзья поспешили на ее зов.
- Мать честная… - выдохнул Воробьев.
Прейфилд осторожно взял в руки почти рассыпающаяся от ветхости лист и прочел вслух его содержимое:
“Ты здесь неслучайно. Nosce te ipsum. Закончи начатое”
У Адели прошел холодок по спине.
- Что все это значит?.. - прошептала она.
Прейфилд не ответил. “Какой необычный почерк… сколько лет было писавшему? И когда это было написано?..”
Воробьев пожал плечами и неуютно осмотрелся вокруг.
- Интересные у тебя скелеты в шкафу, друг…
- Их и правда порядочно, - ответил все еще озадаченный ученый, - но этот точно не из их числа.
Дюпон все-таки решила подать голос еще раз:
- Не совсем поняла, что означает вторая фраза? Это на латыни?
Прейфилд посмотрел в ее сторону и его взгляд немного потеплел.
- Да, простите, нужно было сразу перевести. Это значит “Узнай самого себя”, “Найди самого себя”...
- Скорее, “Познай”, - внес профессиональное уточнение врач.
- Да, - безоговорочно согласился ученый, который давно не практиковал латынь.
Тем временем, внимание Воробьева привлекло еще кое-что.
-Ребята, - позвал он друзей тихим голосом. - Хотите еще одну странность?
Старик и девушка обернулись.
- Замок, который ты взломал, Эд… его можно открыть только изнутри.
***
- Проклятье.
Волькерт Ван дер Берг расстегнул защитный скафандр и вытер вспотевший лоб карманным платком. Он пробовал снова и снова, пытался выстраивать разные комбинации, перепроверил уравнения с разными коэффициентами, даже разобрал и собрал заново всю конструкцию, включая потолок и пол, - но ничего не вышло. Устройство отказывалось запускаться дальше определенной точки.
“В чем же причина…”
И ведь даже миниатюризация прототипа с оптимизацией механизма электромагнитного экранирования и квантовой трансгрессии не помогла. Хотя это и могло пригодиться в будущем… но какой толк, если сама машина, над созданием которой он провел столько лет, не работает? Теории не толкают науку вперед. Им нужны доказательства и подтверждения. Чистая математика - прекрасная область, но Ван дер Берг всегда был поклонником более практичных вещей. Он всегда хотел оставить после себя что-то, что навсегда изменит мир, - как случайно упавшее в костер мясо или оставленный кем-то отпечаток руки на французской пещере тысячи лет назад. “Есть ли в этом гордыня? Возможно…”
Но не добродетели двигают мир вперед. Несовершенства. Недостатки. Неудачи.
Ван дер Берг посмотрел на погнувшийся каркас неработающей конструкции. “Синхронно-резонансный фрактализатор вариативных реальностей…”
- Будет жаль, если ты так и останешься несбыточной мечтой, - произнес он вслух и наконец поднялся с места.
За окном занялся рассвет. Городские электрики уже сделали свою работу, уличные фонари догорали последние часы. Легкий ветер под щебет проснувшихся птиц разносил опавшие листья, а по пустой мощеной дороге неспешно проехал грузовичок почтовой службы.
Волькерт решил спуститься вниз, чтобы сделать разбавленный кофе с коньяком и заодно просмотреть неразобранные письма.
Он поднял из корзины перед входной дверью большую стопку и перебрал ее без энтузиазма. Но одно письмо все же подняло его боевой дух. Они состояли в переписке достаточно давно и имели немало общего; собеседник из одной из соседних стран отвечал не слишком часто, - возможно, из-за занятости или других причин, - но Ван дер Берг дорожил каждым письмом от этого адресата. Особенно сейчас, когда ему точно не помешает отвлечься.
“...Дорогой друг, - гласило начало, - я бы очень хотел, если бы у меня была компетенция в той сфере, в которой я мог бы дать тебе хотя бы какой-то полезный совет. Но у меня ее нет. Я никогда не занимался изучением пространства-времени и его свойств, особенно в таком ключе, в каком этим интересуешься ты, - у меня просто не хватило бы на это воображения и дерзости духа. Ты и сам знаешь, насколько маргинальной считается эта сфера в высоких кругах, чуть ли не сродни поискам братьев по разуму, способа читать мысли или, прости боже, астрально-торсионных полей. Где проходит грань между дерзостью духа и сознательной профанацией, между грезой и надувательством, наконец, наукой и анти-наукой?.. Каким бы ни был для тебя ответ, друг мой, я не сомневаюсь в твоей честности и целеустремленности…”
Ван дер Берг остановился на полуслове. Ученого не задели нотки легкого элитизма и морализаторства, - в конце концов, его собеседник по переписке когда-то был профессором и фигурой, без всяких сомнений, достаточно значительной в научных кругах, - нет, его внимание привлекло другое. Он понял, что ему никогда не приходило в голову, что проблема фрактализатора вариантов хода пространства-времени могла быть не в том, что оно физически не может работать.
Проблема может быть в том, что оно работает слишком хорошо.
***
- Как глупо… - протянула Адели.
- Что? - отозвался Прейфилд. - Почему?
Воробьев повернул скрытый переключатель-бутылку и секция стеллажа отъехала на свое место, скрыв за собой странный тайник, дверь к которому закрылась автоматически.
Девушка вздохнула.
- Я думала, что нашла загадку, которую вы с легкостью решите. Что это будет маленьким приключением для нас всех, - а оно закончилось, так и не начавшись.
- Ну же, моя хорошая, все совсем не так. - Ученый приобнял ее за плечи. - Если бы не вы, мы бы не узнали о том, что было скрыто у нас под ногами. В буквальном смысле.
Воробьев покачал головой, пытаясь это осмыслить.
- То есть, ты буквально вырос в этом доме, знал все его закоулки с рождения…
Прейфилд кивнул и закончил за друга:
- …а тайник был здесь все это время.
- Интересно, кто его создал? - пробормотала Адели, разглядывая записку, которую они взяли с собой. Почерк на почти истлевшей до состояния пергамента бумаги был тонким, изящным и при этом с трудом читаемым, - старомодным и… немного знакомым, как бы удивительным это ни показалось француженке. Но она отогнала эту абсурдную мысль. - Это могли быть ваши родители? Их родители..?
Прейфилд тем временем пожал плечами:
- Не уверен, отделка довольно старая, да и металл с древесиной выдают возраст. - Мужчина сделал паузу и потрогал бороду. - Впрочем, фальшивая стенка на вид гораздо новее. Ее могли установить уже в наше время…
- Звучит довольно пугающе, - заметила Дюпон.
- К счастью, - вклинился и приобнял их обоих Воробьев, - нерешаемых загадок не бывает, и ваш покорный слуга сам не раз был свидетелем, как вот этот слегка потрепанный джентльмен раскрывал тайны куда серьезнее и выходил из переплетов куда страшнее, чем какой-то подвал, появившийся из ниоткуда.
Эдвард улыбнулся и пожал плечами.
- Это верно, - мы же вместе одну мировую войну прошли, а другую, надеюсь, предотвратили… - Адели показалось, что на его лице на пару мгновений возникла грусть, но она не была уверена, что в темноте не ошиблась. - Кстати, знаешь, что мне это напомнило?
- Что? - повернулся к нему Алексей.
- Хирохито и его агентов. - Прейфилд нахмурился, напрягая память, и тоже обернулся к приятелю. - Помнишь того старика из Хоккайдо, который считал себя гением интриг и постоянно плел заговоры?
Воробьеву потребовалось чуть больше времени, чтобы понять, о ком речь:
- Точно, вспомнил, седой садист, - мы еще с ним в пятидесятом столкнулись, в той заварушке с роботами…
Адели только повела глазами. “С роботами…”
- Именно, да, - оживленно закивал Прейфилд, посмотрел на записку в руках у журналистки, которую она собралась вложить в одну из своих записных книжек, и снова задумался. - Все это очень похоже на какую-то игру… вряд ли это его рук дело, конечно, но если я прав, это действительно первый ход и мы должны были обнаружить это звено в чьей-то цепи…
Девушка бросила взгляд на седого хозяина дома и невольно задержалась на нем. В глазах Прейфилда загорелся огонь, а в уголке рта виднелась горделивая усмешка.
- …тогда, черт возьми, - закончил вернувшийся искатель приключений, - я не просто в деле.
Я само внимание.
<< Вернуться назад (Глава 4) | В содержание | Читать дальше: Глава 6 >>